Охота за буем

— Карамба! Я богат как Крез [5]!

— Не надо так кричать компадре компадре [6]. Мы выпотрошим этих обезьян и разделим поровну всю добычу, — спокойно сказал Меченый, незаметно сдвигая предохранитель автомата.

— Конечно Анжело. Мы все разделим поровну, — согласился толстый, зажимая алмаз между пальцами левой руки.

— Вставай рuto [7]! — толкнул ногой Джексона Анжело.

Джексон заворочался на песке и тяжело поднялся.

— Откуда здесь алмазы? — спросил Анжело, отходя к воде.

— Я не знаю. Ехали на джипе, увидели трупы, решили посмотреть, что случилось.

“Me pelo rubio [8]! — заорал Анжело, наводя на Джексона автомат.

— Ты считаешь нас полными идиотами! Сначала к вам идет катер с вооруженными людьми, потом на берегу ворох свежих покойников с алмазами в пасти, а ты ничего не знаешь! — снова заорал Анжело, надсаживаясь так, словно Джексон находился от него за километр У Клима зазвенело в ушах. Малыш тоже тряс головой, еле заметно морщась.

— Я действительно ничего не знаю! Я только водитель! Мне приказали, и я веду машину! Скажут направо — еду направо! Прикажут остановиться — торможу, — пытался оправдаться Джексон, не зная, что еще известно вновь прибывшим бандитам.

Внимательно присмотревшись, Клим обнаружил, что несмотря на свои дикие крики, Анжело внимательно следил за обстановкой на берегу.

— Некогда с ним возиться! Надо работать! — приказал толстый, вытаскивая из под негритянки двухметровый кусок зеленого брезента.

Попавшуюся на глаза трехметровую обсадную трубу, Худой хозяйственно обхватил рукой и оттащил на три метра в сторону.

Пристегнув к приваренному к трубе кольцу наручники, скомандовал Меченому:

— Тащи этого muchacho [9] cюда!

Меченый мотнул стволом автомата, показывая, что надо подчиниться.

Джексон опустив плечи подошел в Худому.

Нагнувшись, Худой, схватил правую ногу пленника за щиколотку и мгновенно одел на нее наручники.

— Больно же! — завопил Джексон, дергая ногой.

— Быстрее будешь работать! — отреагировал Худой, сделав широкий шаг вправо. Он сразу очутился на два метра от Джексона, который в знак того, что ему очень больно тихонько подвывал.

— Заткнись! Будешь хорошо работать, оставлю в живых! — пообещал Худой, сдирая с негритянки кусок материи.

Под материей на негритянке больше никакой одежды не было.

Кусок материи полетел в лицо Джексона.

Сорванная с головы второй негритянки косынка отправилась следом.

— Расстели кусок материи на песке. Рядом положи косынку. На материю положишь труп и будешь его свежевать, — давал ценные указания Худой.

— Я не буду резать трупы! Я боюсь крови! — гордо завопил Джексон и отвернулся в сторону кустарника.

— Есть много способов заставить тебя сделать эту работу, но я только ткну пальцем, а ты пару минут подумаешь, — пообещал Меченый, показывая указательный палец правой руки.

— Долго ты проживешь, если я посажу тебя вон под то дерево, — спросил Худой, доставая пачку сигарет из нагрудного кармана.

Вторая рука Худого одновременно указала на высокое дерево.

Метров пятнадцати высотой, с темно-коричневым стволом, одиноко возвышавшееся в пятидесяти метрах от берега реки, на котором только что произошла трагедия.

Ствол дерева был абсолютно ровен. Длинные ярко-зеленые листья в середине из-за прожилок казались фиолетовыми. На кроне дерева красовалась шапка крупных белых цветов.

— Дерево, как дерево! — равнодушно махнул рукой Джексон, нисколько не беспокоясь за свою судьбу.

— Сразу видно, что ты новичок в наших краях! Это ташезейро!

Джексон также спокойно отреагировал на его слова, как Клим и Малыш.

— Кто тебя сюда послал или полный идиот, или ты ему нужен был на разовую поездку, гринго! Скорее всего, второе.

Дерево ташезейро страшно не само по себе, а приятелями, которые живут на нем, не причиняя ему особого вреда, а наоборот только пользу. Это дерево живет в симбиозе с особыми, так называемыми «огненными» муравьями. Муравьев называют ташиз.

От названия муравьев произошло название дерева, а не наоборот.

Стоит только человеку или любому животному приблизиться к дереву, как на него сразу посыплется полчища страшно злых муравьев.

Когда семена ташезейро поспевают, то у них образуется опушка, похожая на парашют.

Ветер, срывая семена с дерева, переносит не только их, но и спрятавшихся на поверхности семян муравьев.

Давно хотел узнать, за какое время муравьи могут съесть человека, — совершенно серьезно закончил Худой свою лекцию об этой разновидности анчара.

Климу пришли на ум Пушкинские строки:

В пустыне чахлой и скупой,

На почве зноем раскаленной,

Анчар, как грозный часовой

Стоит — один во всей вселенной.

Обрати внимание белый и неумный человек, что ни одна птица не садится на ветки этого дерева.

И опять вспомнились пушкинские строки:

К нему и птица не летит,

И тигр нейдет — лишь вихорь черный

На древо смерти набежит

И мчится прочь уже тлетворный.

Джексону читать пушкинские стихи не пришлось.