Охота за Чашей Грааля

Тот, услышав эти слова, сменился в лице. У него так и рвалось с языка сказать: «Прогоняя меня, ты, князь, ничего не изменишь», но сдержался, ничего не сказал, только зло посмотрел на князя и вышел. За него захотел было заступиться Александр Иваныч.

– Великий князь, воевода Федор Акинфович, не жалея себя, служил и при Симеоне, при Иоанне, да и при тебе тож. Он от ворога не бегал.

– Зато щас побежал, – рявкнул князь, – иди утешай Федора.

Тот не понял. Что это, отстава? Не поняли и другие, глядя вслед удаляющемуся Александру Ивановичу.

Бояре притихли. Уж больно крут оказался князь. Свою вину на других свалил. Но молчат. Как оказалось, князь может быть и горяч. Но все же поднялся Кобыла:

– То, что ты сейчас, великий князь, свершил, давно напрашивалось. Войны сейчас усложняются. Вон Олгерд подошел, словно кошка. Я думаю, надо таких воевод, кто умеет встретить ворога. Князь, предлагаю тебе Пожарского, – сказал и сел.

– Да, Пожарский сколько раз доказал свою военную способность, – поддержал Кобылу боярин Ослябя, успевший побывать у Пересвета и вернуться.

Князь покосился на него. Но ничего не сказал.

– Еще хто что предложит? – произнес князь.

– Бобра, – раздался голос Бренка.

Михаил Андреевич Бренк был немного старше Дмитрия. Но многие знали, что он был в любимчиках у великого князя. Когда-то спас ему жизнь. Его поддержали еще голоса.

– Ну что, – растянуто произнес Дмитрий, – оба предложения хороши. Жаль, что князь мало живал в Московии, пусть приглядится. А Дмитрий Михайлович Волынский-Боброк, я думаю… достоин.

Дмитрий Михайлович Боброк, выходец из Волыни, за что получил прозвище Волынский. Был там большим боярином. Имел военный опыт. Переехав в Москву, женился на сестре Дмитрия, Анне. Ему позволяло имя и «карман» быть воеводой.

– Ну и, – продолжил Дмитрий, все знаете Дмитрия Минина.

Дума поняла и поддержала.

– И так, мы порешали с воеводой. Но что завтра делать?

– Князь… э, великий князь, – поправился поднявшийся Боброк, – коль такое дело, дозволь слово молвить.

– Говори, – разрешил князь.

– Я думаю, надоть посыльных за помощью посылать, – сказал и сел.

– Ты, Дмитрий Михайлович, прав, но я уже послал.

Дума одобрительно зашумела. Поднялся один из бояр:

– Мы не знам, кака у Олгерда сила, придет помощь иль нет. Да и кремль еще не испытывал осады… ступай-ка ты, князь… в Кострому, что ли, неча иттить на авось.

– Да, да, – подтвердили другие бояре.

– Князь, великий князь, – поднялся Пожарский, – я думаю, бежать те не след. Новый кремль, благодаря твоим заботам, выдержит любую осаду. Только, чтоб противник какой бы хитростью не понужил его сдать. Мне известно, что брат твой Владимир Андреевич с войском стоит в Перемышле. Олгерд не дурак, чтобы позволить зажать ся с двух сторон. Если он попробует осадить кремль, то у него ниче не выйдет. Сила, защитить кремль, у тя есть.

– Как я понял, ты, князь, советуешь мне остаться в кремле.

Пожарский уже было сел, но вновь поднялся:

– Да, великий князь.

Этого совета Дмитрий послушался и приказал готовить войска к защите кремля.

Когда Пожарский вслед за всеми выходил из княжеских хором, то увидел, что его поджидают Кобыла и Роман. Пожарский подошел к ним, и они пошли вместе. Остановившись на углу Успенского собора, Кобыла, глянув на оставшиеся позади великокняжеские хоромы, повернулся к Пожарскому:

– Че ето он, Андрей, – и кивнул на хоромы: – Князь-то как-то… не очень… Кому, как не те, быть воеводой. Че ты прошел, а сколь давал разумных советов. А он… мало живал в Московии, – как бы передразнивая, произнес он, – а че его Боброк больше?

– Э, друг, брось ты об етом. Боброка я знаю: хороший будет воевода. Тут князь не ошибся. А нащет мня: князь прав, я мало живал в Московии.

– Да брось, Андрей! Мало, много! Скажу, че толку было от…

– Не будем об этом, – махнул рукой Пожарский, перебивая боярина, – скажу только, есть на Руси у многих бояр одна черта: зависть. Вот и поют в уши князю: то ивонный сыночек Димкой назвал… тьфу. Они ж друзья были. Малы годами. Так нет, подметят, на ухо поют. Тьфу… Брось, друг, об этом. Скажи-ка лучше, что случилось с Игнатом. Ему давно пора вернуться. Знать, не получилось. Ишь, как Литва поперла.

– Ето вы о чем? – глядя поочередно на обеих, спросил Роман Кобыла.

Рассказали.

– Да, жаль, че так получилось, но… – Роман развел руками, – а я-то думал… да, ладно. Все понимаем.

– Забудем, други, – сказал Пожарский. – Приходите-ка лучше ко мне в баню. Завтра суббота.

– Придем, – коротко бросил Кобыла.

Поддержал и Роман, и они пошли вместе в новые Сибловы ворота. Выйдя из них, Пожарский, обегая глазами видимую часть кремлевской стены, произнес восхищенно:

– Красива и мощна. Такую-то не очень возьмешь.

На следующее утро в едальню к Пожарскому, где он завтракал с семьей, вошел служка и сообщил ему полусогнувшись на ухо, что прибыл гонец от великого князя.

– Не сказал зачем? – спросил, не поворачиваясь, князь.

Тот опять зашептал:

– В баньку приглашает вечерком.

– Скажи, буду. Но не один, а с друзьями.

Служка поклонился и неслышно вышел в проход.