Охота за головами на Соломоновых островах

К моменту, когда мы закурили вторично, положение стало безвыходным. Как правило, жители деревень предпочитают сигаретам табак в плитках, но наши знакомцы взяли по сигарете и, как обычно поступают туземцы в знак вежливости, закурили вторично. Когда второй знакомец — молодой человек без шляпы — несколько замешкался при закуривании, Маргарет осветила его зажигалкой, и мы увидели, что он держит руку на перевязи и что кисть руки распухла от начавшейся гангрены до размера перчатки для бейсбола. Тут нас осенила мысль, и мы решили написать записку немецкому шкиперу, чтобы он привел обоих наших знакомцев на «Накапо»; мы соглашались оплатить проезд молодого парня до Киеты, где ему может быть оказана медицинская помощь. Тогда мы еще не знали, что ни один белый врач не согласится совершить ампутацию туземцу и что только наиболее искушенные в цивилизованной жизни туземцы могут согласиться на хирургическое вмешательство. Мы просили немецкого шкипера задержать (за наш счет, конечно) «Накапо» еще на сутки, чтобы мы успели написать портрет старика с вытаращенными глазами и остроконечной головой. Громко и четко мы объяснили нашим собеседникам, кому надо отдать в деревне записку, и показали направление. Молодой человек без шляпы, видимо, все понял и в точности воспроизвел наши движения. Когда наши собеседники двинулись в путь, мы помчались на крыльях Пегаса прямо к берегу.

Ночью мы услышали сквозь сон, как к «Накапо» подошла лодка, и были уверены, что приехал шкипер с нашими двумя новыми моделями. Но наутро человека в шляпе не оказалось. По рассказу шкипера, он заявил через переводчика, что у него нет охоты возвращаться на берег. Молодой человек без шляпы не дал себя долго уговаривать и, получив за счет нашей экспедиции три фунта табака, отправился с нами в Киету. Если бы человек в шляпе пришел, то у нас было бы достаточно времени для сеанса, так как «Накапо» стоял на якоре до самого вечера, ожидая завербованных рабочих. Оказывается, соревнование по плевкам кончилось тем, что староста обещал прислать на берег тех, кто соглашается ехать на работы. Никто из присутствующих мужчин, прозаседав десять часов кряду, не мог принять окончательного решения, а на другой день ни одна живая душа не явилась, и немецкий шкипер заявил, что всему виной мы, послав записку через членов тайного общества остроголовых, являющихся врагами местных жителей.

Появление наших посланцев привело в бешенство старосту, который в нынешних условиях обязан поддерживать мир и порядок, вместо того чтобы заставить врагов бежать под угрозой быть пронзенными меткими копьями.

Глава двадцать девятая

Весь день мы плыли вдоль берегов огромного острова Бугенвиля, и берег был от нас слева, там, где ему следовало быть. Солнце село за горизонт, подымавшийся на восемь тысяч футов к небу; над морем взошла луна, мотор «Накапо» пел бесконечную песню, и снова наступил рассвет. Мы проснулись от грохота цепи отдаваемого якоря. Перед нами лежала Киета, и, увидев ее, мы ощутили то же самое, а может быть, и нечто большее, чем сам Бальбоа[22], когда впервые увидел просторы Тихого океана. Прибытие в Киету было для нас событием. Очутившись на территории Новой Гвинеи, нам не нужно было больше думать о возвращении в Сидней, чтобы оттуда двинуться на запад, являвшийся заключительным этапом нашего путешествия.

Киета как населенный пункт не заслуживает подробного описания. Поселок расположен на возвышенности, окружающей бухту; на вершине горы торчит радиостанция, а по скатам гор разбросано около дюжины белых домиков. Возле пристани стоят три крытых железом здания, являющиеся складами и магазинами; несколько дальше стоят какие-то хибары, похожие на китайское поселение. Сегодня Киета показалась нам прекрасной столицей, поскольку на протяжении многих месяцев мы ни разу не видели одновременно более одного дома.

Как только «Накапо» поднял карантинный флаг, мы принялись одеваться для выхода в город с тщательностью и волнением, знакомыми любой дебютантке, когда она впервые выходит на столичную сцену. От нашего внешнего вида зависела дальнейшая судьба экспедиции, впервые лишившейся покровительства капитана «Матарама». В Киете не было ни одной гостиницы, и нам надо было искать крова в месте, где каждый человек убежден в правиле «мой дом — моя крепость».