Охота за «Красным Октябрём»

– Советская морская доктрина предусматривает надводные корабли для поддержки операций подводных лодок, – объяснил Харрис. – Горшков – блестящий теоретик и время от времени проявляет проблески гениального новаторства. Много лет назад он заявил, что подводные лодки могут эффективно действовать при поддержке либо с воздуха, либо со стороны надводных кораблей. Однако пользоваться поддержкой с воздуха на таком огромном расстоянии от своих баз, не размещая самолёты на Кубе, они не могут, а обнаружить подводную лодку в открытом океане, особенно если она не хочет, чтобы её обнаружили, не самая простая задача. С другой стороны, им известно, куда она направляется, и они знают, что существует ограниченное число гаваней, способных её принять, так что русские разместили свои пятьдесят восемь подлодок на пути к ним. Таким образом, задача надводных сил заключается не в том, чтобы участвовать в поисках «Красного Октября» – хотя если они случайно натолкнутся на него, то разберутся с ним сами. Задача надводных кораблей состоит в том, чтобы помешать нам вмешиваться в действия русских подводных лодок. Для этого они размещают группы надводных кораблей в тех местах, где мы предполагаем расположить наши боевые группы, и ведут наблюдение за тем, что делаем мы. – Харрис помолчал. – А поскольку они проводят «спасательную операцию», нам приходится заниматься примерно тем же, чем занимаются русские, – вести гидролокацию в активном режиме, а они пользуются нашим опытом в области противолодочной обороны для своих целей, против нас же. Мы играем им на руку.

– Но почему? – снова спросил Барнз.

– Мы обещали помочь русским в поисках пропавшей подлодки. Если мы найдём эту подлодку, они окажутся рядом с нами, обнаружат её и уничтожат, а мы будем бессильны помешать им. Как я уже говорил, они намерены обнаружить и потопить «Красный Октябрь» собственными подлодками. Обнаружить его с поверхности будет чистой случайностью, а русские не рассчитывают на случайность. Таким образом, главная задача надводных кораблей заключается в том, чтобы охранять подводные лодки и отвлекать от них наши силы. Во-вторых, надводные корабли могут действовать в качестве загонщиков и гнать добычу подальше от себя, в сторону подводных лодок. И в этом случае мы играем им на руку, потому что наши гидролокаторы работают в активном режиме, и действуем, подобно русским надводным силам. – Харрис покачал головой, выражая этим скупую похвалу хитрости русских. – Ловко придумано, правда? «Красный Октябрь» слышит их приближение и старается побыстрее скрыться в гавани, выбранной его шкипером в качестве убежища, попадая в заранее подготовленную ловушку. Как ты считаешь, Дэн, насколько велики их шансы перехватить «Красный Октябрь» по пути в Норфолк?

Фостер посмотрел на карту. Русские субмарины расположились у входа в каждый порт восточного побережья от Мэна до Флориды.

– У них больше подводных лодок, чем у нас гаваней. Теперь мы знаем, что этого парня могут перехватить, для чего требуется перекрыть достаточно ограниченный район перед каждым портом, даже за пределами территориальных вод… Ты прав, Эдди. Шансы обнаружить ракетоносец и потопить его у них очень велики. Наши надводные силы находятся слишком далеко, чтобы помешать этому. Наши подлодки не знают, что происходит, нам приказали ничего не говорить им, и даже если бы мы проинформировали их, что они смогли бы предпринять? Открыть огонь по русским подлодкам до того, как те станут стрелять сами, и начать войну? – Фостер шумно вздохнул. – Нужно предупредить его.

– Но как? – спросил Хилтон.

– Гидролокатором.., или передать по подводному телефону? – предположил Харрис.

– Это будет слышно через корпус, – покачал головой адмирал Додж. – Если мы исходим из того, что бегство организовано одними офицерами, то команда может догадаться, что происходит, и тогда будет трудно предсказать последствия. Может быть, задействовать «Нимиц» и «Америку», чтобы оттеснить русских от побережья? Оба авианосца скоро окажутся совсем близко и смогут принять участие в операции. Чёрт возьми, мне совсем не хочется, чтобы этого парня потопили в тот момент, когда он сумел подойти так близко к цели.