Охота за «Красным Октябрём»

– Да, товарищ полковник, – произнёс молодой капитан. – Иванов, оставшийся в живых штурман, говорит, что уклонение от империалистических надводных и подводных кораблей командир осуществлял мастерски – в точном соответствии с установленными правилами, но с поразительным искусством – в течение двенадцати часов. Я не могу сказать, можно ли сейчас говорить об измене. Пока, во всяком случае. – Каждый из офицеров знал, что все моряки останутся на Лубянке и будут изо дня в день подвергаться там длительным допросам.

– Ну хорошо, – подвёл итог полковник, – в настоящее время у нас нет доказательств измены офицеров подлодки, верно? Таково и моё мнение. Продолжайте допрашивать членов команды, товарищи, вплоть до прибытия в Москву, только более мягко. Пусть они успокоятся и почувствуют облегчение.

Обстановка в салонах самолёта постепенно смягчилась. Разнесли пищу и дали по стакану водки, чтобы развязать языки и укрепить дружеские отношения с офицерами КГБ, которые пили воду. Все понимали, что какое-то время они будут находиться в заключении, и это было воспринято с фатализмом, поразительным для жителей Запада. Сотрудники КГБ будут работать несколько недель, стараясь восстановить каждое событие на борту ракетоносца с того самого момента, как отдали швартовы в Полярном, до появления последнего члена команды на «Мистике». Группы сотрудников КГБ уже действовали в разных странах мира, пытаясь выяснить, не является ли случившееся с «Красным Октябрём» заговором ЦРУ или других спецслужб. КГБ найдёт ответ на этот вопрос, но полковник, руководящий расследованием, начал понимать, что, допрашивая этих моряков, путь к разгадке тайны обнаружить не удастся.

Подводный ракетоносец «Красный Октябрь»

Нойз разрешил Рамиусу пройти под его наблюдением пятнадцать футов от медпункта до кают-компании. Пациент выглядел не лучшим образом, но это объяснялось главным образом тем, что ему нужно было помыться и побриться, как и всем на борту подлодки. Бородин и Манкузо помогли ему сесть в кресло во главе стола.

– Итак, Райан, как вы поживаете сегодня?

– Отлично. Спасибо, капитан Рамиус, – улыбнулся Райан, поднося к губам чашку кофе. Говоря по правде, он испытывал огромное облегчение, потому что в последние несколько часов управление ракетоносцем оставалось в руках людей, которые разбирались в этом. И хотя Райан считал часы, оставшиеся до момента, когда сможет покинуть «Красный Октябрь», впервые за последние две недели он не испытывал ни страха, ни приступов морской болезни. – А как ваша нога, сэр?

– Болит. Нужно научиться вести себя так, чтобы в тебя больше не стреляли. Не помню, сказал ли я, что обязан вам жизнью, как и все на борту «Красного Октября»?

– Я заботился и о собственной, – смущённо ответил Райан.

– Доброе утро, сэр! – Это был голос кока. – Разрешите приготовить вам завтрак, капитан Рамиус?

– Да, я очень голоден.

– Отлично! Настоящий завтрак, который готовят на американском флоте. И позвольте принести свежий кофе. – Кок исчез в коридоре и через тридцать секунд вернулся с кофе и столовым прибором для Рамиуса. – Завтрак будет готов через десять минут, сэр.

Рамиус налил чашку кофе. На блюдечке, рядом с чашкой, лежал маленький пакетик.

– Что это? – недоуменно спросил он.

– Сливки к вашему кофе, капитан, – улыбнулся Манкузо. Рамиус оторвал уголок пакета, с подозрением заглянул внутрь, вылил содержимое в чашку и размешал.

– Когда мы уходим отсюда?

– Завтра, – ответил Манкузо. «Даллас» время от времени всплывал на перископную глубину, чтобы получить оперативные указания, которые затем передавал на «Красный Октябрь» по «гертруде». – Несколько часов назад нам сообщили, что советский флот возвращается домой северо-восточным курсом. К закату мы убедимся в этом. Наши парни внимательно следят за ним.

– И куда пойдём?

– Когда вы обращались к команде, о каком пункте назначения шла речь? – поинтересовался Райан. – И что говорилось в вашем письме?

– Вы знаете о моём письме? Но каким образом?

– Мы знаем – точнее, я знаю о том, что вы послали письмо. Это все, что мне известно, сэр.

– Я сообщил дяде Юре, что мы направляемся в Нью-Йорк, чтобы подарить этот корабль президенту Соединённых Штатов.

– Но вы шли не в Нью-Йорк, – возразил Манкузо.

– Нет, конечно. Я намерен был идти в Норфолк. Зачем направляться в гражданский порт, когда есть военно-морская база? По-вашему, мне следовало сказать Падорину правду? – Рамиус покачал головой. – Какой смысл? Ваше побережье достаточно велико.

Дорогой адмирал Падорин, я плыву в Нью-Йорк… Неудивительно, что русские, как с цепи сорвались, подумал Райан.

– Значит, мы идём в Норфолк или Чарлстон? – спросил Рамиус.

– Думаю, в Норфолк, – ответил Манкузо.

– Неужели вы не знаете, что они послали в погоню за вами весь флот? – резко бросил Райан. – Зачем было вообще посылать это письмо?

– Чтобы сообщить им о моём решении, – ответил Рамиус. – Я хотел, чтобы они знали об этом. Я не предполагал, что кто-то сумеет обнаружить нас. Вы преподнесли нам изрядный сюрприз.