Охота за «Красным Октябрём»

Наконец-то! Острый глаз Шаврова заметил солнечный блик, отразившийся от металла в направлении на час. Он плавно потянул рычаг на себя и несколько увеличил мощность двигателя, набирая высоту. Через минуту он достиг высоты две тысячи метров. Теперь он отчётливо видел «сентри», голубая окраска которого сливалась с цветом темнеющего неба. Шавров заходил ему под хвост, и в случае удачи хвостовое оперение американского самолёта заслонит его от вращающейся радиолокационной антенны. Просто блеск! Он промчится несколько раз мимо «сентри», даст возможность экипажу увидеть висящие под крыльями «атоллы» и затем…

Шаврову понадобилось несколько мгновений, чтобы заметить летящий рядом истребитель.

Два истребителя.

В пятидесяти метрах слева и справа летела пара американских «иглов». Прямо на него из-под тёмной маски смотрели глаза американского лётчика.

— Як-106, Як-106, отвечайте на вызов. — Голос по каналу единой полосы радиочастот говорил по-русски безупречно, без малейшего акцента.

Шавров не отозвался. Они прочли номер его самолёта на кожухе двигателя ещё до того, как он успел их заметить.

— Сто шестой, сто шестой, вы приближаетесь к самолёту «сентри». Просим назвать себя и сообщить о намерениях. Нам не нравится, когда к нам приближается истребитель, поэтому последние сто километров за вами следуют три наших перехватчика.

Три? Шавров повернул голову и посмотрел назад. Третий «игл» с четырьмя ракетами «спэрроу» под крыльями висел в пятидесяти метрах от его хвоста, в направлении точно на шесть часов.

— Сто шестой! Наши парни просят передать вам своё восхищение вашим умением летать так медленно и низко.

Лейтенант Шавров буквально дрожал от ярости. Он уже миновал отметку четыре тысячи метров, но все ещё находился на восемь тысяч ниже американского АВАКСа. Как так, ведь при подлёте к цели он проверял свой хвост каждые тридцать секунд! Американцы, по-видимому, сначала поотстали, спрятались в тумане, а потом направились к нему по сигналу с «сентри». Шавров выругался про себя, продолжая лететь к цели. Он проучит этот АВАКС!

— Немедленно отверните, сто шестой. — Голос звучал холодно, без всяких эмоций, разве что с оттенком иронии. — Сто шестой, если вы немедленно не отвернёте, мы будем считать ваши намерения враждебными. Подумайте об этом, сто шестой. Вы уже за пределами дальности действия радиолокаторов своих кораблей и ещё не вошли в сферу действия наших ракет.

Шавров посмотрел направо. «Игл» отворачивал в сторону, и левый истребитель делал то же самое. Что это значит? Жест доброй воли? Они отпускают его, ожидая, что и он ответит тем же? Или дают возможность открыть огонь истребителю, находящемуся сзади? Черт знает, что придёт в голову этим гадам империалистам! Он по-прежнему находился по крайней мере в минуте от дальности действия их ракет. Шавров был далеко не трусом. При этом, однако, он не был и дураком. Он наклонил ручку и отвернул на несколько градусов вправо.

— Спасибо, сто шестой, — отозвался голос. — Тут на борту нашего АВАКСа несколько стажёров, и двое из них — женщины. Нам бы не хотелось расстраивать их при первом же вылете.

Это было уже слишком. Шавров не выдержал и нажал на кнопку радиопередатчика.

— Сказать, что тебе делать с твоими бабами, янки?

— Вы грубиян, сто шестой, — укоризненно упрекнул американец. — По-видимому, ваши нервы пострадали от продолжительного полёта над волнами. У вас на пределе запас горючего, сто шестой. И погода не шепчет… Вам не нужна проверка координат?

— Проваливай, янки!

— Как нехорошо, сто шестой. Обратный курс к «Киеву» — сто восемьдесят пять градусов по гирокомпасу. Знаете, в таких высоких широтах пользоваться магнитным компасом следует с большой осторожностью. Расстояние до «Киева» — 318,6 километра. Предупреждаю — с юго-запада быстро надвигается холодный фронт, так что через пару часов летать будет ещё хуже. Вам не нужен эскорт до «Киева»?

Вот свинья! — мысленно выругался Шавров. Он выключил радио, кляня себя за несдержанность — допустить, чтобы американцы так задели его самолюбие! Как и у большинства лётчиков-истребителей, у него было больное самолюбие.

— Сто шестой, мы не приняли вашей последней передачи. Два моих «игла» летят в сторону вашего авианосца и проследят за тем, чтобы вы благополучно вернулись домой. Желаю удачи, товарищ. Это был «сентри-новембер», конец связи.

Американский лейтенант повернулся к своему полковнику, его распирало от смеха.

— Господи, я думал, лопну от такого разговорчика! — Он отпил из пластмассового стаканчика кока-колы. — Подумать только, он всерьёз был уверен, что сумел подкрасться к нам незамеченным.

— Надо думать, ты обратил внимание, что ему удалось подлететь почти на дальность своего «атолла» — оставалось меньше мили, а у нас не было разрешения открывать огонь, если он не выпустит ракету первым в одного из нас. Это испортило бы нам весь день, — проворчал полковник. — А ты здорово накрутил ему хвост, лейтенант.