Охота за мультифритом

Лейтенант Брютц не сделал ни одного замечания стражникам, и у него, даже, не возникло желание пнуть рыжую собаку, которая разлеглась на крыльце караульного помещения.

Сержант Нообст попытался доложить, что все в порядке и, во время отсутствия лейтенанта, никаких происшествий не произошло, но Брютц отмахнулся. Он и сам знал, что пока Нообст дежурит, ничего произойти не может.

- Зайди ко мне, - велел Брютц, а когда они оказались в его кабинете не присаживаясь, налил две кружки и кивнул на одну из них сержанту.

Такое случалось нечасто. Лейтенант Брютц соблюдал субординацию и с подчиненными пил только в самых исключительных случаях.

Нообст решил, что вскоре последуют серьезные указания. Пиво он выпил, но спрашивать ни о чем не стал. Это тоже относилось к вопросам субординации, которые сержант соблюдал еще более строго, чем лейтенант. Иначе, каким он был бы сержантом.

Но указаний не последовало. Лейтенант неторопливо осушил свою кружку, сел за стол и задумался. Потом посмотрел на Нообста, улыбнулся и сказал:

- А я сейчас был у Клинкта Большая чаша.

Сержант Нообст понял, что субординация нарушена в честь старой дружбы и доброго старого времени. Это означало, что сейчас в комнате находятся не лейтенант и сержант, а два старых воина, два совершенно равноправных человека. Он тоже сел.

- У Клинкта Большая чаша... - повторил Нообст. - Давно я его не видел. Как он там?

- Постарел, в бороде седина, - лейтенант внимательно посмотрел на сержанта. - Все мы постарели, - отметил он. - Годы идут, их не остановишь. А Клинкт постарше нас с тобой. Но ничего еще, крепкий.

- Чего тебя туда занесло? - полюбопытствовал Нообст.

- Вроде, как на разведку, - без эмоций, как и положено лейтенанту, сообщил Брютц. - Бургомистр Слейг велел арестовать Клинкта. - Брютцу захотелось узнать, как отнесется Нообст, к такому повороту в жизни их старого сослуживца и друга.

Сержант никак не отреагировал на сообщение лейтенанта, будто оно нисколько его не заинтересовало. Лицо его по-прежнему оставалось бесстрастными. Только широкие лохматые брови сошлись у переносицы.

- За что? - после хорошей паузы, все-таки спросил он.

- Бургомистр велел, чтобы мы сами придумали, за что. Слейгу нужен Мультифрит. Он хочет схватить Клинкта, а потом обменять его свободу на Мультифрит. Клан пойдет на это. Только у Клинкта сейчас не дом, а крепость. Чтобы его арестовать, эту крепость штурмом брать надо.

Брови у Нообста разошлись, а лицо покраснело. Глаза, вдруг, стали маленькими и злыми.

- Я, вообще-то, гномов не люблю, - заявил он.

- Знаю, что не любишь.

- Но Клинкт, это совсем другое. Он свой. У меня среди людей таких близких нет, как этот гном.

- Близкий, говоришь. Но ты же его много лет не видел, - не Нообста упрекнул Брютц, а самого себя. Он много лет не видел Клинкта, и это было неправильно. Но сержант не знал, о чем думает лейтенант.

- Почему не видел. В День разгрома харахорийцев, мы каждый год встречаемся. Многие из наших приходят, почти все из тех, кто жив остался.

Это прозвучало для Брютца неожиданно. Неожиданно и обидно.

- Что же меня не позвали, я бы тоже пришел, - постарался сказать без нажима, чтобы Нообс не почувствовал обиду.

- Так ведь никого не зовут. Каждый, кто может, сам приходит.

"А тебя звали, - напомнил лейтенанту внутренний голос. - Тебя позвали, а ты не смог. На следующий год опять позвали, а ты опять не смог. И тебе больше напоминать не стали".

Брютц вспомнил: и верно звали. Очень хотелось ему тогда пойти, но не смог. Служба такая, что сам себе не хозяин. Выходит, не на них надо обижаться, а на себя.

- Могли бы, и напомнить, - пробурчал он. - Не рассыпались бы. Ты то знаешь, какая у меня служба. Каждый праздник особое дежурство.

Нообст ничего на это не ответил, только пожал плечами. Словно напомнил: служба - службой, а боевых друзей забывать нельзя. Но тут уж каждый поступает, как знает.

"И у Нообста служба такая же, - поддержал сержанта внутренний голос, - а он ни одной встречи не пропустил".

- Я не пойду, - неожиданно заявил Нообст. - Не могу я арестовать Клинкта. Считай, лейтенант, что я из стражи уволился.

- Ну-ну... - По всему выходило, что все вокруг него хорошие, а он один плохой.

"Нообст, значит, в отставку, а ты в капитаны", - подлил масла в огонь внутренний голос.

"Заткнись!" - оборвал его Брютц. Уж совсем плохим, лейтенант себя не считал. Иногда промахивался, это точно. Но подлостей не совершал, и друзей не предавал.

- Выпьем что ли, еще по одной, - предложил он.

Нообст молча наполнил кружки. Пили не торопясь, у каждого было над чем подумать.

- Что делать станешь, когда уволишься? - спросил Брютц

- Пойду к Клинкту. И еще кое-кого из наших позову. Станем отбиваться, когда ты придешь, чтобы его арестовать.

- Неплохо придумано, - согласился Брютц. - Значит, чтобы выручить Клинкта службу бросаешь. И жизнью рискуешь?

- Я же говорю: наш он. Ты что, забыл уже? Вместе харахорийскую компанию прошли. И жизнь он мне однажды спас. Подвиг, конечно, в размере войны, незаметный, но для меня этот важно.

- Я и не знал, - удивился лейтенант. - Когда это случилось?