Охота за общаком

Болезненный удар в грудь заставил ее пошатнуться и отступить. Дама, толкнувшая ее плечом, как ни в чем не бывало прошествовала дальше, процедив сквозь зубы:

– Шляются тут всякие! В полицию захотела? Я устрою! Дождавшись, пока дама отдалится, Лариса бросилась к «китайцу», попыталась оттолкнуть его назад, но очень скоро убедилась, что это невыполнимая задача. Отступившись, она в отчаянии прикинула, сумеет ли Митя проскочить, не задев проклятый автомобиль. Разве что впритирку – причем так близко, что существовал риск зацепиться за «китайца» рулем или коленом.

Вскинув голову, она с ужасом увидела, что Митя уже стоит на финишной прямой, ожидая сигнала.

Выхватив телефон, она дрожащими пальцами набрала Руслана.

– Да? – обеспокоенно спросил он.

– Тут машина! – почти закричала она.

–Какая машина?

– Черт ее разберет, Руслан! Я не обратила внимания на марку.

– При чем тут эмблема? – заорал он в ответ. – Что с машиной? Перегородила дорогу?

– Да! – выкрикнула Лариса, испытывая невероятное облегчение оттого, что можно переложить ответственность на чужие плечи. – Перегородила.

– Так предупреди Митю! – взорвался Руслан. – Почему ты мне звонишь, а не ему?

Ойкнув, Лариса отключила связь, чтобы срочно исправить ошибку. Сделать новый звонок ей помешал еще один автомобиль, присмотревший место стоянки рядом с китайским внедорожником.

–Стой, стой!

Лариса устремилась к нему, размахивая руками…

Лишь секунду спустя она поняла, что натворила! Издали эти протестующие жесты должны были выглядеть как призыв начинать разбег.

И в самом деле, Митя оттолкнулся ногой от асфальта, заставил мотоцикл выпрямиться и дал газу. Он приближался так стремительно, что Ларису буквально парализовал ужас. В отчаянии она могла лишь смотреть, как сокращается расстояние между японским мотоциклом и китайским внедорожником.

– Митя… – прошептала она онемевшими губами.

«Кавасаки» со всадником на своей спине пронесся черной тенью мимо перламутрового джипа, взлетел на трамплин и – устремился выше… выше…

Выше и выше! К самому небу. Где крохотная фигурка достигла зенита, после чего пошла на снижение, завершая плавную дугу, прочерченную в воздухе.

Руслану, стоявшему за рядами зрителей, показалось, что все происходит очень медленно и почти беззвучно. Он почему-то не слышал ни рокота двигателя, ни человеческих голосов, которые, несомненно, должны были звучать с того момента, когда «кавасаки» взлетел над толпой.

Переместив взгляд на трибуну, Руслан увидел застывшего истуканом мэра, запнувшегося на середине слова, выхватил взглядом бледное и какое-то перекошенное лицо директора салона, ошеломленного не меньше остальных. «Странно, – пронеслось в мозгу Руслана. – Чему он удивлен? А, наверное, просто опасается, что Митя не справится и все закончится трагедией».

Он действительно успел подумать обо всем этом, пока мотоцикл летел над сборищем людей. Но потом время, наоборот, ускорилось. Больше некогда было ни думать, ни даже как-то реагировать на происходящее. Просто «кавасаки» коснулся бетона и, треща, умчался прочь, отмечая путь запахом гари и бензина. Толпа пришла в движение, обсуждая случившееся на все голоса. Мэр спрыгнул с трибуны и, пригибаясь, словно пехотинец под вражеским огнем, устремился к машине, значительно опережая молодых здоровых телохранителей. А Захаров, надрываясь, кричал в телефон:

– Полиция? Полиция! У нас ЧП, слышите меня?!

Испытывая уже не смутную тревогу, а предчувствие крупных неприятностей, Руслан полез в кабину своего грузовика и поехал на поиски Ларисы.

XIII

Митя появился под вечер. Мрачный, молчаливый, осунувшийся. Втащив в мастерскую набитые сумки, поволок их в противоположный конец, в жилую зону. По сути это было одно большое помещение, разделенное перегородками из прессованных стружек и гипсокартона.

Комната Руслана была самой большой, поскольку вмещала в себя «кухню», то есть закуток с двухкомфорочной газовой плитой, колченогим столом и шкафом с посудой. Лариса облюбовала каморку возле зарешеченного окошка, принадлежавшую прежде Мите. Теперь ему оставалось довольствоваться самой темной и грязной комнатой, примыкающей к туалету и душевой. Те два раза, когда Лариса оставалась ночевать в мастерской, Митя отсутствовал. Не нужно было обладать даром ясновидения, чтобы отгадать, где он пропадал. Там, откуда теперь явился с пожитками.

– Митя, – крикнула Лариса ему в спину, – если ты переезжаешь обратно, я могу…

Он вошел в комнату и ногой захлопнул за собой дверь. – Не обижайся, – сказал Руслан, вытирая руки ветошью. – Когда у Митьки неприятности, лучше его не трогать. Отойдет – сам расскажет.

– Он даже на звонки не отвечал, – пожаловалась Лариса.

– На мои тоже.

– Небось поссорился со своей пассией, а теперь злится. Слово «пассия» было произнесено с особой интонацией, которую не способен воспроизвести никто, кроме задетой за живое женщины.

Ответом Руслана было кряхтение. Или сопение. Или то и другое вместе. Он не был намерен обсуждать личную жизнь друга.