Охота за островом

— О, я понимаю: вы вспоминаете собственное прошлое и предлагаете направить излишки на социальные нужды. Но в этом случае, мистер Уайт, большинство людей сможет иметь все, что им нужно для жизни, практически не работая. Это — растление нации, это прямой путь к деградации и гибели. Плебс, бесплатно получавший хлеб и зрелища, погубил Римскую империю и, в конце концов, античную цивилизацию в целом. В наше время никто не умирает с голоду, но все-таки в массе своей человек должен работать, чтобы жить — даже если его работа не так уж необходима обществу. Кстати, проблема, вставшая перед Ричардом и его Империей, актуальна и для нас, хотя и не в такой степени. Тотальная автоматизация производства приводит к появлению слишком большого количества лишних людей. У нас этот процесс шел столетиями, но все же… Значительная часть этих людей невольно вытесняется в сферу интеллектуальной деятельности, где многим из них не место; но все же они создают избыточную конкуренцию, которая порой оставляет без работы людей с высоким интеллектом — так было и с вами после окончания университета. Так вот, армия и военная промышленность позволяет нам создавать множество рабочих мест.

— Ну хорошо, а наука? Почему бы не вкладывать в нее больше средств?

— Знаете, есть такое старое выражение: девять женщин, собравшись вместе, не смогут родить ребенка за месяц. Эффективность науки пропорциональна инвестициям лишь до какого-то предела, а дальше все определяется только способностями ученых. Кстати, здоровый патриотизм дает дополнительный стимул тем из них, кто работает на войну. А открытия, сделанные в процессе военных разработок, применимы и в мирной жизни.

— Хм… А как же предприниматели? Война ложится на них бременем налогов, да и легальная торговля с Империей была бы им выгодна.

— Вы снова впадаете в характерное заблуждение, полагая, что вся власть в мире принадлежит Клайренсам и им подобным. Государство по-прежнему сильно. Не будь его, человечество моментально было бы отброшено к временам феодализма, где баронов заменили бы главы корпораций. Но феодализм — плохой строй для бизнеса, и предприниматели знают это.

— Выходит, Р.М. санкционировал пребывание агента на борту «Призрака»?

— Нет, он ни о чем не знал. Ваша экспедиция подвернулась очень кстати: мы не только испытали «Призрак», но и окончательно выяснили личность Императора.

— Но как? Я никому не говорил о Ричарде Клайренсе.

— Мы прочли адресованное ему письмо.

— Но ведь оно было зашифровано личным кодом Клайренсов!

— Кодом столетней давности. Нам он уже известен.

— И самоуничтожалось после вскрытия…

— Ничто не мешало нам сперва снять копию, а потом изготовить дубликат, имеющий все свойства оригинала.

— Значит… вы подменили письмо? Но тогда вы могли изменить и содержание!

— Мы этого не сделали. Нас устраивает, если после краткой эпохи регентства имперский престол вновь займет человек.

— Но это не будет землянин. Его воспитают компьютеры.

— Неважно. Биологически он будет человеком, и уже одно это позволит при необходимости влиять на него.

— Понимаю… рано или поздно Империя избавится от «лишних подданных»… и захочет выйти из войны. Тут-то вы и прижмете молодого Клайренса к стенке.

— Вы строите слишком много гипотез, — нахмурился чиновник. — Так или иначе, сейчас по пути войны идут все развитые страны.

— Все? — приподнял бровь Роберт.

— Ваша ирония напрасна. Открою вам еще один секрет: Китай уже давно ведет с нами переговоры о вступлении в Коалиционные Силы. Соглашение давно было бы заключено, если бы китайцы, по своему обыкновению, не требовали дополнительных льгот и гарантий. Но мы спокойно ждем, пока у них поубавится спеси: ведь деваться им все равно некуда. А теперь, мистер Уайт, вам пора подписывать бумаги.

— Да, — задумчиво произнес Роберт, беря со стола ручку, — я всегда подозревал, что человечество не так глупо, как кажется. Оно еще глупее.

83

Теплый ветер шевелил занавеску на открытом окне, донося запахи цветущего луга. Эмили сидела у окна в удобном пневматическом кресле. Ее дела шли на поправку; врачи вот-вот должны были разрешить ей прогулки. Эмили сердилась на них за их медлительность: она чувствовала себя превосходно, и ей чертовски наскучило пребывание в четырех стенах с периодическим выездом на балкон. Правда, к ее услугам был 3D-приемник, но в последние дни фильмы раздражали ее: мысль о том, что где-то люди живут полнокровной жизнью, лишь подстегивала нетерпение девушки. Поэтому, когда ей сообщили о посетителе, Эмили едва не захлопала в ладоши от восторга. И вот теперь она смотрела на дверь, гадая, кто же сейчас появится. Может быть, Фредрик Коллинз? Или…

Дверь отворилась.

— Добрый день, мисс Клайренс, — сказал вошедший. — Меня зовут Роберт Уайт.

— Я прекрасно помню вас, Роберт, — улыбнулась Эмили.

— Вот как? — удивился Уайт. — Значит, вы не избавились от всех этих воспоминаний? Кажется, они были не особенно приятны.

— Я вообще против прочистки памяти. По-моему, в утрате воспоминаний есть что-то от смерти, — Эмили брезгливо поморщилась. — А я ведь, кажется, чуть не познакомилась с ней близко.