Охота за призраком. Борьба спецслужб СССР, США и Западной Германии за архивы МГБ ГДР

В Бонне уже 16 ноября стало известно, что в своей речи, касаясь германского вопроса, Горбачев говорил об «объединении Германии», подчеркивая тогда, что это «внутренний вопрос двух германских государств». Конечно, речь была рассчитана в первую очередь на немецкого потребителя. Не случайно, что Николай Португалов спустя четыре дня отправился в Бонн в Ведомство Федерального канцлера для выяснения позиции ФРГ в германском вопросе. В ходе этого визита Португалов обсуждал с Хорстом Тельчиком, уполномоченным канцлера Коля по проблемам немецкого объединения, конкретные аспекты объединения. Именно изложенные Португаловым тезисы и подстегнули Коля к завершению лихорадочной разработки программы объединения Германии — так называемый план из десяти пунктов, который Коль чуть позднее, 28 ноября, изложил в бундестаге. Поэтому там с интересом изучали вопросы влиятельного сотрудника Международного отдела ЦК КПСС, а они касались таких вопросов, как кооперация двух германских государств, и в особенности процесса объединения, далее шли проблемы приема ГДР в европейское сообщество, участия ГДР в НАТО и в Варшавском договоре и, наконец, заключения мирного договора, по поводу которого до сих пор идут споры касательно его фактического наличия.

В тот период времени Горбачев, очевидно, осознавал, что процесс объединения Германии мирными средствами уже не остановить, и его, скорее всего, заботили уже рамки, в которых он будет происходить. Но у него в мозгу господствовали иллюзии, связанные с преодолением конфронтации, вызванной холодной войной. В этом плане заслуживает внимания запись, сделанная Черняевым 10 декабря 1989 года. «2–3 декабря состоялась встреча Горбачева и Буша на Мальте. Новое мышление вовсю продолжало менять мир, несмотря на аховое положение внутри страны», — отмечает референт. С его точки зрения, именно встреча на Мальте обозначила конец холодной войны. Собственно говоря, скорее всего, эта концепция и господствовала в голове Михаила Сергеевича и определила все его дальнейшие действия, основанные на доверии к словам западных политиков и озабоченность ситуацией в экономике СССР.

Конечно, Горбачев был застигнут врасплох стремительным развитием событий в ГДР. И если в беседе с председателем правопреемницы СЕПГ, партии, носившей тогда название СЕПГ-ПДС, Грегором Гизи 10 декабря 1989 года он еще уверял, что СССР отвергнет «любые попытки Запада ограничить суверенитет ГДР», то уже месяц спустя, 24 января 1990 года, Николай Португалов в интервью западногерманской газете Bild объявил, что, «если граждане ГДР хотят объединения, то оно наступит. И СССР не вмешается в ход событий».

14 июля 1990 года Черняев записал, что «вчера подготовил для Горбачева материал к Колю. В конце написал, чтоб договорились о том, какой ответ Коль будет давать насчет согласия Горбачева на вхождение Германии в НАТО. Ведь мир еще не знает об этом согласии (заметим, что о нем, судя по письму Фалина, не знали и многие ближайшие помощники Горбачева), данном Бушу в Вашингтоне, и может получиться так: Буш, мол, не уломал Горбачева, а этот немец быстро купил согласие за кредиты».

Как известно, государственный визит в США состоялся с 30 мая по 4 июня 1990 года. Сам Горбачев в своей книге «Жизнь и реформы» признает, что в переговорах в Вашингтоне «германский вопрос» обсуждался, но он обходит молчанием достигнутые договоренности. И только Черняев дает представление, о чем была достигнута договоренность. В Архыз Черняев не полетел, хотя его имя было в списках сопровождающих. Видимо, ему не хотелось участвовать в предательстве интересов бывших союзников СССР.

И хотя в докладной записке Фалин еще размышлял о статусе Германии как неприсоединившейся страны, и Коль, и Горбачев уже знали, что объединенная Германия войдет в НАТО. Уже в наши дни, готовя к печати свою книгу «Конфликты в Кремле», Фалин с горечью замечает, что «стал бы я портить бумагу и писать свое последнее послание М. Горбачеву по германской проблеме, загляни хоть на минуту на кухню, где готовились блюда и приправы к Архызу».

Фалин отмечает далее, что «сделка в Архызе во многом уникальна. Судьбу ГДР, как-никак члена ООН, решили без участия Республики, в отсутствие ее представителей. СССР прекращал действие всех договоров и соглашений, заключенных с ГДР, в большинстве случаев с предусмотренным в договоренностях порядком их денонсации. Ликвидация ГДР с распространением на ее территорию компетенций НАТО предваряла конец восточноевропейской системы обороны. Однако консультаций в канун Архыза с союзниками не проводилось, информации от советского руководства они не получали. Архызские договоренности ставили крест на четырехсторонней ответственности великих держав за Германию».