Охотясь на Адэлайн

«Видишь, как ты капаешь на наши руки, детка?».

Обе наши руки покрыты его кровью, мое возбуждение смешивается и рокладывая дорожки через багровые пятна на нашей коже.

Мой живот сжимается, оргазм зарождается в моем желудке.

«Да», — стону я.

«Знаешь, что я вижу? Я вижу, как крепко твоя киска сжимает нож», — рычит он, лицо напряжено от потребности. «Как будто она просто умоляет, чтобы ее наполниться».

«А ты бы хотела, чтобы вместо него был твой член?» Я задыхаюсь, наслаждаясь тем, как его глаза вспыхивают. Мне абсолютно нравится, что он может только мечтать о том, чтобы трахнуть меня, вынужденный вместо этого смотреть, как рукоятка ножа делает это вместо него. Прилив энергии проходит через меня, и я не могу сдержать улыбку.

Его глаза поднимаются к моим, что-то опасное плещется в его радужке. Мой живот сжимается, оргазм накатывает с новой силой. Но я не боюсь его. Я жалею его.

«Тебе больно знать, что ты не можешь прикоснуться ко мне? — спрашиваю я, еще один стон вырвавшийся на свободу, когда я ударила в ту точку внутри меня. — Режет ли это глубже, чем этот нож?»

«Да», — признается он, его тон низкий и мрачный.

«Ты не можешь получить его», — дразню я. Он пристально смотрит на меня, понимая, что я делаю, и ему это не нравится. И все же он никогда не ослушается меня, зная, что доверие. которое я ему оказала, будет разрушено.

Уважение причиняет боль, когда у тебя связаны руки.

Я ввожу нож все глубже и быстрее, достигая пика, и решаю, что если дать ему попробовать на вкус, то это усилит агонию.

Все, что мне нужно, это небольшой толчок, но на этот раз не я буду умолять его. умолять его позволить мне кончить.

Он будет умолять меня.

«Ты хочешь полизать меня, Зейд?» спрашиваю я, глаза угрожают пересечься. «Я так готова кончить».

Он опускает взгляд на наши руки, обнажая зубы от сдержанности.

— Да, — задыхается он.

— Скажи «пожалуйста».

Его опасный взгляд и дикий изгиб губ обещают возмездие, но он не колеблется.

— Пожалуйста, мышонок.

— Один лизни, — разрешаю я. — Засчитай его.

Одарив меня последним оценивающим взглядом, он наклоняется вперед, и я дрожу, ощущаю его горячее дыхание над моей сердцевиной.

А потом его язык скользит по моему клитору, медленно и твердо. Он стонет вокруг меня, и я больше не могу держаться. Я рассыпаюсь вокруг него, кричу, когда мой мир распадается на части. Моя свободная рука летит в его волосы, хватаясь за что-нибудь, чтобы удержаться, когда мои колени подгибаются.

Он быстро встает, ловит меня и прижимает к себе, наши руки плотно прижаты к моей киске, пока я катаюсь на волнах.

Я прижимаюсь лбом к его груди, зажмуривая глаза, пока остатки оргазма медленно исчезают.

Обе руки обхватывают мое лицо, а затем скользят в мои локоны, оттягивая мою голову назад и прижимают его рот к моей щеке.

«Отдай мне их», — резко требует он.

С последними толчками, все еще атакующими мои нервы, я позволяю ему войти, поворачивая свой рот к его рту. Его губы немедленно захватывают мои, и это соперничает с удовольствием излучаемое моими бедрами.

Он целует меня глубоко и извлекает небольшой хриплый стон, прежде чем отстраниться только для того, чтобы провести губами по моему уху. Я замираю от удивления, когда он потянулся в карман, достал розу и положил ее мне за ухо.

«Однажды ты снова почувствуешь себя в безопасности со мной, — шепчет он, его голос опасно мягкий. — И когда этот день наступит, тебе лучше молиться, чтобы я был щедрым».

* * *

Как только я вхожу в клуб Supple, возникает ощущение, что некая зловещая сущность протягивает руку и обхватывает меня.

Черная шипованная полумаска надвигается на мои глаза, скрывая верхнюю половину моего лица. Хотя они не обязательны в этом клубе, чаще посетители носят их предпочитая сохранить анонимность своей личности. Что означает сохранить свою репутацию в целости и сохранности.

Тяжелые басы вибрируют на черно-золотом мраморе, который тянется по всему полу с двумя барами по обеим сторонам и сценой с сидячими местами прямо впереди вокруг нее.

Вместо типичной клубной музыки звучит медленная и тяжелая музыка, а на сцене стоит женщина, исполняющая чувственный танец под тяжелый ритм. На ней черный бюстгальтер и трусики, поверх которых надето платье-сетка, инкрустированное бриллиантами.

Красная маска закрывает ее лицо, темные волосы волнами рассыпаются вокруг нее.

На несколько мгновений я очарована. Ее изящные изгибы перекатываются и двигаются с идеальной точностью, привлекая зрителей, как мотыльков на ревущее пламя.

Она не снимает одежду, но ей даже не нужно раздеваться, чтобы исполнить самый сексуальный танец, который я когда-либо видела.

«Сосредоточься, детка», — шепчет Зейд по Bluetooth мне на ухо. Его голос глубокий и с гравием, от которого по моему позвоночнику пробегает дрожь. Скорее всего от того, что я наблюдаю за ней. Он взломал камеры в каждом углу комнаты, и даже через зернистые кадры, он, должно быть, видел, как я была очарована.

Я чувствую, как мои щеки заливает румянец, распространяющийся вниз к животу. Это место уже впивается в меня своими когтями, а я едва успела пройти через входную дверь.