Охотничье братство

Удивился. Давно не бывал в Москве и не знал, что все высокие чины теперь ведут особый образ жизни. Они почти не выходят из своих кабинетов, для обеспечения существования рядом имеется дополнительная комнатка: можно подремать — и туда же подается завтрак и чай. Работа длится всю ночь, затем краткий утренний отдых — это уже дома — и вскоре опять на работу. Такой распорядок принят потому, что «Сталин никогда не спит, светится его одинокое окно в Кремле, оттуда в любое время может прозвучать телефонный вызов нужного человека».

Дверь открылась; мягко ступая по ковру и что-то договаривая, вышли несколько человек. Секретарша встала, развела и соединила руки, как бы объединяя меня и человека, с которым болтала, пригласила:

— Проходите.

Уступая друг другу в дверях большого тамбура, мы вошли в обширный высокопотолочный кабинет. За широкими окнами с очень низкими подоконниками виднелся оживленный проспект Горького. Министр был один, сидел в генеральском мундире за массивным столом под портретом Сталина такого размера, что крупная фигура Георгия Михайловича Орлова казалась миниатюрной.

Не вставая с места, министр показал на два стула перед его столом:

— Садитесь.

После рукопожатий и маленькой паузы:

— Знакомьтесь — Виктор Владимирович Померанцев, доцент Ленинградского политехнического института, — кивок в сторону моего спутника. Так же с кивком в мою сторону был представлен и я. Затем сразу к делу: — Хотим на заводе «Вахтан» отработанную щепу не просто сжигать в топках котла, а использовать комплексно, заняться новым делом — энергохимией, брать от твердого топлива не только тепло, но и химические продукты. У нас еще пока никому не удавалось — правда, Академия наук занялась этим, но для углей, а не для древесины. Мне сказали, что ваша топка — (поклон в сторону Померанцева) — подойдет для такой задачи. Вот и давайте стройте топку на «Вахтане», а химическую часть, улавливание продуктов, поручим Ливеровскому — (кивок в мою сторону). — Все детали в главке, там знают.

Чтобы больше не возвращаться к этому кабинету, где многие, не только я, чувствовали себя неуютно, расскажу о втором и последнем его посещении. Через несколько месяцев мы с Померанцевым по собственной инициативе, без вызова, привезли проектные материалы. К этому времени, работая над проектом и «пробивая» все дело по инстанциям, мы очень подружились, в главке и министерстве даже получили кличку — «братья-разбойники».

В приемной было многолюдно, но секретарша что-то сказала в трубку, и мы были приняты без очереди. Министр встал, пошел к нам навстречу, сказал сидящим за огромным столом:

— Все вон к… Впрочем, пусть… вот вы, вы и вы, — тыкал он пальцем, — останьтесь, поучитесь настоящему делу!

Он снял мундир, повесил его на спинку стула и просил развернуть чертежи. Со вкусом стал их разглядывать, разбирать, временами утвердительно вполголоса матерясь — уж такой стиль был у него, да и у многих других руководящих в то время.

Здесь надо пояснить, что по образованию он был инженер, кончил тот же, что и я, химико-технологический факультет, построил в ГУЛаге несколько заводов и был назначен министром. О том, как это произошло, рассказывают так: на докладе у Сталина несколько крупных строителей; Сталин не в духе, торопит, куда-то ему надо было ехать, говорит: «Осталось пять минут, кто возьмется доложить?» Взялся Орлов, развернул два альбома фотографий, толково доложил основное, уложившись в срок, — и Сталин назначил его министром. Так рассказывают.

Георгий Михайлович Орлов, внимательно рассматривая наши чертежи, поглядывал на оставшихся в кабинете презрительным взором инженера, — они-де бюрократы! Два раза по ходу дела поднимал трубку телефона: «Лаврентий Павлович! Тут у меня наука. Помоги в одном деле, ладно?» Первый разговор, помню, был по поводу дефицитной нержавейки, второй — забыл.

После первого приема мы с Померанцевым выходили вместе. Тут меня ждало маленькое приключение. Пропускали тогда, особенно в министерский этаж, строго: в трех местах проверяли пропуск, зорко и неоднократно переводя взор от карточки на паспорте к вашему лицу. И на этот раз я, ничего не подозревая, спокойно предъявил подписанный пропуск и паспорт. Проверяющий неожиданно сказал: «Подождите. Отойдите в сторону!» Нажал какую-то кнопку. Мигом появился начальник. Проверяющий объяснил: «Пропуск на одну фамилию, паспорт — на другую». Я не мог ничего понять, чувствовал себя виноватым. Задержали, увели в особую комнату. Оказалось, что вместо моей фамилии на пропуске написали «доцент», взяв это слово из командировочного удостоверения. Выясняли дело довольно долго. Виктор терпеливо ждал меня, прогуливаясь перед входом в министерство под недовольными взглядами наружной охраны.

Впечатлений было столько, что мы решили не разъезжаться по домам, забрались в ближайшей пивной за угловой столик. Сидели долго. На улице повалил снег, я сказал:

— Эх, поскорей бы из Москвы — первая пороша!

Виктор обрадовался:

— А вы охотник?