Охотничье оружие. От Средних веков до двадцатого столетия

Алое пятно радует охотника
Более, чем самая красная роза,
Он трепещет от восторга,
Как любовник, сорвавший цветок невинности.

Охоту часто посещали придворные дамы, предлагавшие в конце дня развлечения мужчинам, разгоряченным гоном. Их присутствие превращало наказание «клинком» в шумное и оживленное событие (об этом более подробно говорится в главе «Ножи и штыки», раздел «Охотничьи приспособления»). На гобелене XV в., хранящемся в Музее Виктории и Альберта в Лондоне, известном как Девонширский гобелен, изображен олень, которого потрошит охотник, и гончая, с радостью копошащаяся в окровавленном месиве. А на втором плане другой охотник страстно ласкает грудь женщины.

В парижском Лувре находятся гобелены, известные как «Охота Максимилиана» (ок. 1525), на которых изображена парочка, занимающаяся любовью, в то время как на заднем фоне собираются охотники. Во французском любовном романе «Венера» де Фуллу (1561) встречается описание устройства кареты для охоты. Полагалось, в частности, посадить туда прыткую девицу шестнадцати или семнадцати лет, чтобы она услаждала сеньора во время путешествия.

В стихотворении «Как я стану жить в отставке в деревне», написанном около 1680 г., встречаем такое начало:

Если я доживу до старости, я отправлюсь в деревню,
Такова моя судьба. В селе,
Может быть, у меня будет теплый дом с каменной оградой
И чистая молодая девушка, которая станет почесывать мою лысину.

Отметим, что в стихах охота и занятия любовью постоянно обозначались сходными образами. В охотничьих песнях обычно использовали непристойные каламбуры, как, например, в песне «Охота на венок зайца». «Поиск кролика» или «зайца» означал наружные женские половые органы, иногда упоминалась cunny (шкура). Сказанное относится и к лани. «Раненый» олень считался легкой добычей, поэтому его образ символизировал девушку, уступившую своему любовнику. На подобных метафорах построена известная баллада о горбатом леснике:

Жил-был лесник, стрелок отменный,
Всегда носил с собой припас,
Чтобы в цель попасть тотчас,
Едва завидит самку
В густом-густом лесу.
Джек, пой свою песню,
Вместе со мной, со мной,
Вместе со мной, со мной.
Но в первый раз он не попал,
Вторую он обнял и поцеловал,
А третья от него ускользнула,
В зеленый лес, в зеленый лес,
Четвертую самку поймал он в силки,
Объятья его страстны и крепки,
В зеленом, зеленом лесу.
Пятая самка резвушкой была,
Прыгала как коза,
Но быстро ее он поймал, укротив,
На зеленой-зеленой траве.
Джек, пой свою песню,
Вместе со мной, со мной,
Вместе со мной, со мной.

Приведенные отрывки дают хотя и фрагментарное, но достаточно яркое представление о пороках и недостатках мужчин и женщин, использовавших оружие, о котором пойдет речь в следующих главах. Ввиду ограниченного объема в нашей книге возможны определенные недочеты.

Кровавые оргии королевских охот удовлетворяли потребности в жестокости и похоти. Не отставали от них и колонисты, осваивавшие заморские земли. Опьяненные властью, которую давало им огнестрельное оружие, они забивали всех животных, попадавшихся им на глаза. Профессиональные охотники, китобои, охотники на тюленей или морских котиков, бизонов и слонов безжалостно прошлись по землям и морям и истребили множество видов диких животных. Их кровожадность совершенно затмила скромных охотников, добывавших дичь ради пропитания своей семьи, а не ради удовольствия и спортивного тщеславия.

Встречались также те, кто изучал жизнь в сельской местности и, как следствие, начинал любить животных, гордясь тем, что никогда не причинял им страданий. Приведем слова сэра Самуэля Уайта Бейкера: «Все охотники, с которыми мне доводилось встречаться, на самом деле оказались весьма сентиментальными: оставаясь жестокими по отношению к животным, они были готовы расплакаться от любой душещипательной истории».