Охотничьи были. Рассказы об охотниках и рыбаках

Когда уснул — не заметил. Босой, в одной гимнастерке. Сны снились радостные, а к утру увидел такой — иду с ружьем по тропке, по той самой, что вечером шел. На поляне, где заяц сидел, — пара медвежат бродит, ковыряются, на земле что-то ищут. А то встанут на дыбки, борются… «Ну, — думаю, — они тут не одни. Медведица где-то рядом. Она шуток не любит. А пуль с собой не взял. Не рассчитывал на такую встречу. Придется драпать тебе, охотник». Тоскливо мне стало. Тут и проснулся. Только открыл глаза, а солнце в них как брызнет! Оно уже над лесом стоит. Глянул на часы. Мать честная! Восемь! Хорошо, что медведица разбудила, а то проспал бы до обеда. Эх, охотничек!..

Грела нодья, грело солнышко. Я не скоро еще ушел с места ночлега. Поляна, вечером казавшаяся темной, сейчас зеленела. Острые зеленые иголочки пробивались сквозь прошлогоднюю пожухлую траву и упрямо тянулись вверх, навстречу теплу. Я жмурился, вдыхал едва уловимые запахи ранней весны, слушал ее звонкие ликующие голоса. Ружье лежало рядом.

А. Толстиков ИЗ ЗАПИСНОЙ КНИЖКИ

Совет старого охотника

Свой первый охотничий сезон по уткам мне посчастливилось открывать с опытным охотником — дядей Егором. Книжек об охоте он не читал, а знал много. Сорок лет бродил он с ружьем по лесу, по лугам, смотрел, запоминал, вот и накопилось у него знаний о звере, о птице.

Задолго до восхода солнца вышли мы к Шундерским озерам, цепочкой растянувшимся по лугам. На берегах их — дубовые рощи. Вислоухая лохматая Дамка — дворняжка, которую дядя Егор не променял бы на гончака, если бы даже к нему в придачу давали двух сеттеров, — бежит впереди нас, прочерчивая на седой от росы отаве яркую зеленую полосу. Дамка утку с воды подает, зайца может гонять целый день, белку ищет, дом стережет. Что от нее еще нужно? «На все руки мастер» эта Дамка, хоть на вид и неказиста — бледно-рыжая, низкорослая.

У первого же озера Дамка громко залаяла, прыгая по берегу.

— Выводок, — спокойно сказал дядя Егор. — Посмотрим, какие? — И без всяких предосторожностей пошел прямо к собаке. Я за ним, удивляясь, что он не крадется. Как будто к домашним уткам идет. Штук десять небольших уточек, сбившись в плотную кучку, замерли на воде. Они видели нас, но не улетели.

— Чирята, — недовольно протянул он и обратился ко мне: — Ну, благословясь, пали.

— А ты, дядя Егор?

— А я не буду.

Грохнуло мое ружье. Как поднялись чирки и куда они скрылись — я не видел. Думал, что всю кучу так и прихлопнул.

— Ничего, трех штук подшиб, — заметил старый охотник. — Дамка, подай.

— А почему они не улетели, когда на них собака лаяла и когда они нас увидели? — спросил я.

— Дамку утка за лису, должно быть, принимает. А лисы, когда они на воде, утки не опасаются. Молодые-то, непуганые и человека не боятся. Что они о человеке знают?

Следующий выводок был из кряковых. Облаивания он не испугался, но как только увидел нас — поднялся с шумом и унесся, свистя крыльями.

— Вот тебе и молодые, непуганые, — сказал я.

— Если уж они тебе так понравились — садись вот тут в куст и жди. Только по одной не стреляй, сгрудятся — тогда.

— Неужели прилетят?

— Полчаса не пройдет — тут будут. А мы с Дамкой дальше пойдем. У Прорвы подождем тебя.

Я подумал, что мешаю дяде Егору и он хочет от меня избавиться. Напрасно обидел старика таким подозрением. Минут через двадцать выводок вернулся. Он сел на середину озера и осторожно стал подплывать к кусту, из-под которого был поднят. Не хватило у меня выдержки, не подпустил я уток близко, не дал сгрудиться. И все-таки взял пару с одного выстрела.

Потом я много раз проверял этот совет дяди Егора. Утиный выводок, если его подняли без выстрела, — всегда возвращается на то же место, откуда был вспугнут.

Замаскируйся, охотник, и жди. Ждать придется недолго.

Не корми ворон

Заяц пробегал поляну левым боком ко мне. Хотя расстояние было велико для обычного ружья, я выстрелил, зная, что ружье у меня лучше многих. Заяц, не сбавляя и не прибавляя хода, не меняя направления, пересек поляну и скрылся в мелколесье.

Заячья стежка — оказалась широко перечеркнута дробью, а на следу — ни кровинки. По всем признакам — чистейший промах.

«Как видно, обнесло, — сказал я себе. — На таком расстоянии это и не удивительно».

На том бы и дело кончилось, да решил я, сам не знаю почему, пройти по следу подальше. И был вознагражден — метров за двести от места, куда я стрелял, заяц лежал врастяжку на боку. Уже дома я установил — единственная попавшая в него дробинка пробила стенку сердца.

А он с пробитым сердцем сделал еще сотню прыжков, не подавая вида, что смертельно ранен.

Случалось также, что, провожая глазами утку после выстрела, который вначале казался промахом, я видел, как она замертво падала, отлетев сотню, другую метров, и находил ее.

Отсюда вывод: не упускай из вида дичь после выстрела, пройди по следу стреляного зверя, пока не убедишься, что выстрел был для него совершенно безвреден.

Не корми ворон.

Птичий разговор

Птицы говорят между собой. И отлично понимают друг друга…