Охотничьи угодья (ЛП)

Через некоторое время Анна плюхнулась на кровать рядом с ним. Он закрыл глаза и позволил ее запаху окружить себя.

— Для тебя эта связь такая же странная, как и для меня? — спросила она тихим голосом. — Иногда это подавляет, и я хочу, чтобы это прекратилось, хотя мне больно, когда это происходит. И когда круг сужается, меня расстраивает то, что не понимаю, что ты чувствуешь.

— Да, — согласился Чарльз. — Я не привык делиться ни с кем, кроме своего волка. — Она его пара. У нее были трудные времена, и она нуждалась во всем, что он мог ей дать. Поэтому он решил сказать то, что с трудом мог выразить словами: — Меня не волнует, что братец волк думает обо мне. Но ты… Мне не все равно. Это сложно.

Анна подвинулась так, что ее дыхание коснулось его затылка. Очень тихо она произнесла:

— Ты когда-нибудь жалел, что это произошло?

При этих словах он сел и повернулся к ней, изучая ее лицо и пытаясь понять, что она имела в виду. От его внезапного движения Анна вздрогнула, и если бы кровать не была такой большой, она бы упала, пытаясь сбежать от него.

Чарльз закрыл глаза и взял себя в руки. Здесь нет врагов, которых нужно убивать.

— Никогда, — сказал он ей с предельной искренностью, которую, как надеялся, она услышала. — Я никогда не пожалею об этом. Если бы могла видеть мою жизнь до того, как вошла в нее, ты бы не задавала этого вопроса.

Он почувствовал тепло ее тела и запах еще до того, как она прикоснулась к нему.

— Я доставляю тебе много неприятностей. Я, вероятно, причиню тебе еще больше боли, прежде чем все наладится.

Чарльз открыл глаза и позволил себе утонуть в ее запахе, в ее присутствии, и поцеловал веснушку на ее щеке. Затем одну сбоку от носа и еще одну чуть выше губы.

— Долгое время Сэмюэль говорил, что мне нужно что-то, чтобы встряхнуться.

Она поцеловала его, хотя делала это редко и только когда он был совершенно неподвижен и наслаждался этим даром доверия. Ее пытали монстры, и иногда они все еще имели над ней власть.

— Если так пойдет и дальше, никаких разговоров не будет.

И это хорошо, подумал он. Но Чарльз знал, что были вещи, которые ей все еще нужно обсудить, поэтому снова лег и положил голову на руки, хотя на кровати лежало, по крайней мере, три ряда подушек.

— Я чувствую, что мы делаем все неправильно, — сказала она. — Что эта связь между нами должна быть намного крепче.

— Между нами нет ничего неправильного, — возразил он.

Анна разочарованно застонала, и он понял, что не этого ответа она искала. Чарльз попробовал снова:

— У нас есть время, любимая. Пока мы осторожно ступаем по выбранному пути, у нас есть очень много времени, чтобы сделать все правильно.

— Хорошо, — согласилась она. — Я могу с этим жить. Означает ли это, что я могу сказать тебе, когда мне кажется, что ты идешь не в том направлении?

Он ухмыльнулся.

— Что я только что сказал?

— Между нами нет ничего неправильного, — повторила она его слова с большим удовлетворением. — Это значит «да», верно?

Он снова посмотрел на нее:

— Это означает «да».

— И ты в таком же замешательстве по этому поводу, как и я?

Она хотела, чтобы они были на равных. Но он не мог лгать ей.

— Нет. Думаю, что ты в большем замешательстве, чем я. У тебя не было двухсот лет, чтобы решить, кто ты, а кем ты не являешься. Когда все это изменится…

Чарльз пожал плечами.

Он не привык ко всем этим эмоциям. Он взял чувства и желания своей человеческой половины и засунул их внутрь, чтобы они не мешали тому, что должен был делать. И теперь они все вернулись, и он не знал, что с ними делать. Он не глуп и понимал, что на этот раз отодвинуть эмоции будет не так легко.

— В большем замешательстве, — сказала Анна. — Ладно. Все в порядке. — Она провела пальцем по его руке. — Когда прикоснулась к тебе сегодня, у меня было такое чувство, как будто у тебя две души в одном теле. У меня так же?

— Анна, — сказал он. — Ты такая, какая есть. Братец волк и я… Ты знаешь, что я родился оборотнем, а не обратился. Думаю, поэтому я отличаюсь. Большинству оборотней приходится подчинять своего волка. Через некоторое время дух волка уменьшается до части духа человека. Бездумная, жестокая часть, полная инстинктов и желаний, но без настоящих мыслей. — Он посмотрел на ее бледную руку на фоне зеленой шелковой рубашки. — Я не мой дедушка и не умею заглядывать в сердце человека. Не знаю, правда ли то, что тебе рассказал. Это просто то, что я видел и чувствовал. Мы с волком достигли компромисса. В ситуациях, когда я лучше справляюсь, он позволяет мне полностью контролировать ситуацию, и я оказываю ему такую же любезность.

— Две души, — произнесла она.

— Нет, — он покачал головой. — Одна душа, один человек, два духа. Мы одно целое, братец волк и я. Мы не разделимы. Если бы он умер, я бы тоже умер.

— Я покалечила свою волчицу?

Чарльз перекатился на бок, желая о ней позаботиться.