Охотничий дом

– Это вы во всем виноваты, – прошипела она. – Во всем, что случилось с ней. Если бы она не узнала про вас двоих, про вашу гнусную связь, она бы так не расстроилась. И не наговорила бы тех ужасных слов. Это не ее вина. И не моя. А ваша.

Я попыталась что-то сказать, но лишь беззвучно разевала рот, из которого паром вырывалось дыхание. Где-то рядом раздавался странный грохочущий звук, оглушительный, со всех сторон, вумп, вумп, вумп, будто билось гигантское сердце. Я силилась понять, что это. Неужели просто кровь стучит в ушах…

– Эмма, – наконец выдавила я, – о чем ты говоришь, я не понимаю?

– Конечно, не понимаешь. Потому что ты тупая. – И будто выплюнула: – Ты никогда не заслуживала ее!

Черты ее исказил спазм боли. И я поняла.

– Это была ты.

Она не ответила. Лишь вздернула брови и что-то сделала с ружьем, раздался зловещий щелчок. Ствол ружья почти уперся мне в грудь.

Не стреляйте в голову, вспомнились слова лесничего. Стреляйте в тело, туда, где сосредоточены все внутренние органы. Такой выстрел, скорее всего, будет смертельным.

У Эммы было такое же лицо, как тогда, после убийства оленя, когда ее вымазали кровью, – лицо убийцы.

Я не успела ничего больше сказать или сделать, раздался грохот. Что-то со страшной силой толкнуло меня. Я повалилась в снег.

Даг

Дорога вниз, к Охотничьему Дому, показалась куда длиннее, чем наверх. Клубки вереска, укрытые снегом, цеплялись за ноги на каждом шагу. Но главная причина крылась в осознании, насколько опасна сейчас ситуация в Охотничьем Доме. Они совершили огромную ошибку, оставив гостей одних. Однако мысль о том, что Иэн мог сделать с Хитер, если бы он вовремя не появился, придавала Дагу уверенности в правильности его поступка.

Наконец они вышли на тропу, ведущую к Дому. И ровно в тот же момент послышался стрекот, из-за облаков вынырнула большая металлическая птица. На какой-то миг Даг вернулся в прошлое, на девять лет назад, туда, где лишь страх и тьма, – тьма, несмотря на слепящее солнце пустыни, – и над головой кружила разведывательная пташка «апач». Он напомнил себе, что это полиция и что это хорошо. Вертолет быстро снижался, с верхушек сосен уже срывались снежные шапки, потревоженные ветром от лопастей.

Внезапно Хитер испуганно вскрикнула и помчалась со всех ног. Даг с удивлением понял, что едва может угнаться за ней. Теперь и он увидел то же, что и она. Две женщины, светловолосая и темноволосая, стояли лицом друг к другу у боковой стены Охотничьего Дома. Вот блондинка наклонилась, будто искала что-то в снегу. Даг понял, что именно, даже раньше, чем она нашла. Длинный, элегантный смертоносный ствол почти уткнулся в брюнетку.

Прежде чем Даг успел крикнуть, Хитер уже свернула к женщинам. Они не заметили ее, так сосредоточенно смотрели друг на друга. Даг напрягал все силы. Но не успел. В момент выстрела он увидел, как Хитер прыгнула вперед и толкнула брюнетку.

Перед глазами расцветал взрыв, его друзья исчезали в мареве огня и пыли. Но он тут же вернулся в настоящее и бросился вперед; на снегу уже расплывалось красное пятно.

Эпилог

Хитер

Очнувшись после наркоза, я никак не могла понять, кто я, не говоря уж о том, где я.

Возле кровати сидел Даг.

– Привет. Ничего, что я тут?

Медсестра, прежде чем выйти из палаты, улыбнулась:

– Потрясающий у вас парень. Всю операцию просидел на одном месте, ждал, когда разрешат войти к вам.

Я посмотрела на Дага. Вид у него был смущенный, будто его уличили в чем-то дурном.

– Пришлось сказать, что мы пара, – пробормотал он. – Иначе меня бы прогнали. Надеюсь, ты не против.

Его большая ладонь лежала на простыне, рядом с моей. Я с усилием приподняла руку. Эта ладонь была такая горячая, такая живая. Впервые за долгое-долгое время я прикоснулось к другому человеку.

* * *

В следующие пару часов нескончаемым потоком шли посетители. Друзья, примчавшиеся из Эдинбурга, – которых я избегала весь год. Родные. Мама бесконечно повторяла: «Я знала, что в таком месте не может быть ничего хорошего». И я поняла – меня любят. И я люблю. Год назад я лишилась того, что определяло всю мою жизнь, составляло ее суть и смысл, что было для меня всем. И когда мою любовь разрушили, я погибла вместе с ней, уверенная, что жизнь уже не вернуть.

Даже не знаю, что меня тогда подтолкнуло. Сцена разыгрывалась как в замедленной съемке, и я поняла, что успею, что могу попытаться успеть. И что могу помешать. Об опасности я и не вспомнила, да и времени на это не было. Не подумала о ней даже в тот момент, когда пуля вошла в меня. И только когда упала в снег, когда волной накрыла боль, я осознала, что умираю. Но сейчас я думаю, что мной руководил Джейми, который всегда ставил чужие жизни выше собственной.