Охотник

— Хмм… ладно. Пусть будет так — Олег задумался, и снова кивнул — Будем считать, заключили с тобой договор. Мы с тобой вместе, до тех пор, пока это связь не начнет кого-нибудь из нас напрягать. Тогда честно говорим другу другу все, что думаем, как друзья. Что-то не устраивает — разбегаемся. Никаких обязательств. Никаких претензий и сцен ревности. Узнаю, что ты с другими мужиками крутишь — расстаемся. Не люблю делить бабу еще с кем-нибудь. Если это только не шлюха за деньги. Но там другое дело — купил, сделал дело, и ушел. Но любовница, моя женщина — только для меня одного. Ну а ты, если что, не закатываешь мне сцены ревности, как сегодня! Даже если и вправду застанешь меня за… ну… в общем — понятно. Согласна? Если да — давай попробуем быть вместе. Если нет — уходи. Прямо сейчас. Спасибо тебе за отличную ночь, за добрые слова, и… прощай.

Молчание. Тягостное. Долгое.

В коридоре кто-то бубнит, мужские голоса, женский смех на улице. Журчание в канализационных трубах. Муха — откуда взялась? Кружит, целится, жужжит… начни гонять — сейчас же сцука спрячется, и говори после этого, что у насекомых нет мозгов! Хитрая, тварь!

Мысли — тоже жужжат. Расслабленность, хочется лечь, забыться. И никого не видеть хотя бы пару дней! Но нельзя. Пока нельзя. Пока — он не имеет своей жизни, своей судьбы. Чужая судьба. Чужое тело. Чужой мир. Чужие порядки и люди. И нужно к ним привыкать.

— Гадина ты! И все вы мужики гадины! — наклонилась, схватила за шею, впилась в губы, отпустила, посмотрела в глаза. Глазищи зеленые, с искорками, смеются.

— Все равно тебя люблю! Никому не отдам!

«Попался. Все-таки попался! Закончу, как Ион! Ладно… жизнь покажет…»

Вслух:

— Жизнь покажет!

— Покажет — эхом, с усмешкой — Давай не будет заглядывать вперед? Живем — как живем. Что будет завтра — какая разница?

«Пятнадцать лет так жил. Сегодняшним днем. В своем мире. И снова, здесь?! Ну а что я ждал — в „загробном“ мире будет легче?»

— Я не вовремя?

Маша отпрянула от Олега, пересела на табурет. Зоя Федоровна слегка улыбнулась:

— Если что, я чуть позже зайду, хорошо?

— Да все в порядке. Я сейчас уйду — не смутилась Маша — Вам поговорить нужно? Наедине? (Посмотрела на Олега, мол, видишь, какая покорная? На все согласная! Вот!)

— Я дочку привезла. Олег, посмотришь? Полечишь?

Сергар легонько вздохнул, кивнул:

— Посмотрю. Ведите. Я вас только вот что попрошу… принесите мне еды получше. Эту дрянь больничную видеть уже не могу!

— А я разве не сказала!? — всполошилась Маша — Вот же дура! Я тебе котлеток нажарила, картошечки наварила, огурцов купила — базарных, сами мы не закручиваем. Селедочки, даже наливочки принесла! Сливовой — вкусная! Мммм! Я чуть-чуть попробовала — язык проглотишь! На торносливе!

— Чего язык? — не понял Сергар, занятый своими мыслями.

— Проглотишь…  — слегка растерялась Маша — Ну… выражение такое. Вкусно, значит. Покушаешь?

— Я могу сходить в кафе, принести чего-нибудь повкуснее. Надо? — неуверенно предложила Зоя Федоровна — Чего хочешь? Что принести?

— Ничего не надо! — отрезала Маша — мне что, выкидывать! Наготовила! Щас покушает, и полечит! Покушаешь, Олежа?

— Покушаю — кивнул Сергар-Олег — Немного. Живот бурчит с голоду, отвлекает. С вашей больничной еды не растолстеешь.

— Отлично! — обрадовалась Маша и начала доставать из сумки продукты. Остановилась, кивнула Зое — А вы пока приготовьте дочку. Щас он, пятнадцать минут, и все. Правда, Олежа?

— Правда! — обреченно кивнул Олег, которому казалось, будто он попал в огромную колею от повозки-лесовоза, и никак не может из нее выскочить. Бежит, бежит, бежит… как пойманная мышь по клетке, подпрыгивает, надеясь выскочить на простор — и не получается. Слишком глубока колея, слишком малы силы.

* * *

Девочка была хороша. Если забыть, что с ее красивых губ свисает струйка липкой слюны, а глаза невидяще смотрят куда-то вверх, выше голов. Постригли коротко, видимо чтобы меньше заботиться о волосах. Одета в халат, под халатом ничего, кроме памперса. Такие Мария Федоровна надевала на Олега, пока были деньги. Потом перестала. Дорого.

Тело хорошо развито, можно сказать — красиво. Небольшие, крепкие груди, круглые, упругие бедра, длинные ноги. Фигуры Маши и этой девочки очень похожи, только Машина грудь покрупнее. А так — переставь головы, не отличишь!

«Красивые женщины красивы одинаково!» — вдруг подумалось Олегу-Сергару — «И только уродство разное. Видимо есть какие-то параметры, по которым человек сам не понимая того определяет, что эта женщина красива, а вот эта — нет. Впрочем, наверное — дело вкуса. Вспомнить только Гезера! Он с ума сходил по толстухам, да таким, чтобы рука толщиной с его ногу!