Охотник

Чувствовал ли он себя счастливым? Не очень. Муки совести за судьбу несчастной Ласточки терзали его постоянно, не давая спать ночами. Изменил бы он что-то, повернись время вспять? Несомненно. Однако время не имело привычки ходить туда-сюда, и он был обречен все эти годы терзать себя.

Сейчас же, часами бродя по округе, изучив лес, так подходящий для охоты, ознакомившись с текущими делами, требующими его вмешательства, и найдя их крайне занятными, он словно бы оттаял душой, почувствовав себя не хладнокровным охотником, а обычным, пусть и с некоторыми оговорками, человеком.

Он нашел радость в простых, давно позабытых вещах и ощущениях. Чуть подольше поваляться в постели, выпить свежего молока, только из-под коровы, много гулять – не разыскивая кого-то, а наслаждаясь зимним лесом, его жизнью, – вечерами забредать в деревенский трактир и там изучать обычаи и пристрастия местных жителей, которых прибытие нового господина нисколько не смутило. Все они – вольные люди, работающие там, где пожелают. Не солдаты, нет, но сумеют при нужде постоять за себя, за свои семьи и свое имущество. Простые, непритязательные люди, имевшие собственное суждение обо всем на свете.

Себастьяну смешно было временами слышать, каких только баек и небылиц не напридумывали деревенские о городах и, в особенности, о Шандоре. И не играло ни малейшей роли, что под боком имелся Коре. Традиционно считалось, что этот город – исключение, а во всех прочих царят лишь похоть и разврат, что, впрочем, недалеко ушло от истины. Что король – да продлит бог его годы! – не замечает, как его обманывают приближенные, пользуясь его большим доверчивым сердцем во зло. Что канцлер спит и видит, как бы свергнуть короля с престола и самому сесть на трон. Что черные колдуны помогают ему в этом, а все охотники давно уже мертвы. Ни одного не осталось, кто мог бы защитить простой люд…

Много чего говорили, склоняясь к самым ужасным выводам, несмотря на то, что в Витто уже давно ничего не случалось, если не считать недавней смерти бывшего владельца земель, почтенного Кьего. Но он был стар и дожил свой век без приключений, почти не покидая усадьбу в последние годы. О нем отзывались уважительно. Кьего не поднимал податей, не топтал полей, не устраивал войны с соседями – наоборот, многим помогал, ссужал деньгами, но всегда требовал уважения к законам, писаным и неписаным…

Никто в деревне, кроме Патрика и его супруги, не знал о том, что Себастьян – охотник. Он предпочел умолчать об этом факте до поры до времени.

Себастьян уже многих знал по именам: трактирщика Сильвио, приехавшего в эти края много лет назад из соседнего королевства, да так здесь и оставшегося; свободных крестьян Пако и Лобана, каждый вечер соревновавшихся, кто из них последний удержится на ногах после всего выпитого; старика Дьода – самого зажиточного и уважаемого крестьянина, избранного головой деревни; веселую вдову Ильму, потерявшую мужа лет десять назад, но так и не соизволившую вновь связать себя узами брака – ее переменчивый, легкий характер давал надежду на веселую ночь многим холостым парням; кузнеца Гору, который весьма соответствовал своему имени и с ударом кулака которого не желал бы познакомиться даже сам охотник; и многих других, всех не упомнить.

Несомненно, новый хозяин окрестных земель стал своего рода местной сенсацией. Себастьян знал, что когда он не в трактире, там обсуждают его и только его. Других новостей просто не было. Деревенские девки и даже замужние бабы, встречаясь с ним ненароком, краснели и отводили взгляд, что говорило о его привлекательности. Еще бы: молод, богат, не то чтобы красив, но недурен собой. Опять же, аромат столичной жизни все же незримо окутывал Себастьяна. Плюс ко всему его таинственное появление. Зачем, спрашивается, столь интересный господин явился в такую глушь? Вопрос!

Себастьян стал много читать. У покойного Кьего оказалась хорошая библиотека, занимавшая целых четыре комнаты. Стеллажи до самого потолка были заставлены разнообразными фолиантами. Чего здесь только не было! Себастьян даже нашел и с удовольствием прочел цикл весьма фривольных историй известного поэта, балагура и выпивохи Карима Лау, официально запрещенного церковью еще сто лет назад.

Дни текли один за другим, насыщенные занятиями, на которые прежде просто не хватало времени. И охотник стал замечать, что ему это нравится!..

В корпусе им давали многое, но основной упор делался на боевые дисциплины. Охотников готовили для конкретной цели – борьбы с существами и нечистью. Сейчас же он открыл для себя литературу и живопись. В закромах Кьего обнаружилась целая коллекция гравюр, которые Себастьян пристально изучил: они заворожили его, пленили душу. Если бы он не был абсолютно уверен, что охотники имеют иммунитет к колдовству, то подумал бы, что в гравюрах заключена особая магия, которая заставляет смотреть на них часами, поражаясь замыслу художника и мастерству исполнения работ.