Охотник

Поляна оказалась достаточно широкой, вытоптанной. Ни единой травинки. Лес плотной стеной окружал ее, лишь в одном-единственном месте давая проход. Идеальное место для тайного сбора! Лучше и не придумать. Наверняка ведьмы выставят охрану, особое внимание уделив местам возможного проникновения. Никто не любит лазутчиков, и ведьмы не исключение.

Но и держать охранников слишком близко к поляне ведьмы не будут. Секреты анклава могут знать только посвященные.

Поэтому, скорее всего, охранники займут позиции по периметру поляны, а значит, нужно заранее подготовить тайник, в котором придется укрыться.

Этим Себастьян и занялся. Раздобыл в городе лопату и вырыл небольшую землянку в густом кустарнике, замаскировав ее так, что найти ее можно было, лишь наступив. Но он сильно сомневался, что охранники проверят каждый куст.

Найру он пока оставил при себе. Девушка теперь жила в комнате Розы, все больше молчала, стараясь помогать Отту по хозяйству.

Наконец наступил день шабаша. Ответа от Рошаля Себастьян так и не получил, и, что хуже всего, к нему на подмогу не явился ни один из охотников. Видно, весточка не дошла или пришла слишком поздно, а в округе не оказалось никого из собратьев по корпусу. Плохо, что не появились даже те, кто был постоянно приписан к Лодару. Может быть, зря он не заявился официально во дворец? Что ж, теперь уже поздно, придется действовать в одиночку, выбора нет.

Он написал короткую записку, в которой сообщил о поляне, запечатал ее личным перстнем и оставил на постоялом дворе, наказав Отту отдать послание любому из охотников, если все же кто-то явится.

Примерно в полдень Себастьян занял свою позицию в шалаше, посчитав, что лучше сделать это заранее, чем потом нарваться на охранников ведьм. И не ошибся, буквально через пару часов послышались грубые мужские голоса, топот ног, и на поляне появилось десятка два вооруженных людей. Они тщательно принялись обследовать все вокруг, но тайник охотника не заметили.

Себастьян перевел дыхание. Кажется, спрятаться получилось. Теперь оставалось лишь дождаться ночи, а там как карты лягут…

День тянулся невыносимо долго. Охотник неподвижно лежал в схроне, сквозь густые ветви наблюдая за тем, как солнце постепенно движется по небосводу. Он умел ждать, и все же этот день показался ему, вероятно, самым длинным за всю его жизнь.

Охранники, прочесав поляну, как и предполагал Себастьян, расположились за ее пределами, причем достаточно далеко, взяв место шабаша в кольцо так, что и мышь бы не проскочила. Явись охотник сюда сейчас, его непременно перехватили бы еще на подходе.

Несколько человек притащили с собой связки дров и выложили их в центре поляны, подготавливая костер, после чего тоже удалились.

Постепенно стемнело. Холодный, злой ветер рвал листья с деревьев и гонял их в воздухе. Себастьян замерз, несмотря на теплую одежду.

Большая из лун уже взобралась высоко, сияя круглым желтым блином на черном небе, малая еще только выплывала из-за горизонта.

Ночь вступила в свои права. Где-то заухал филин, гора мрачно возвышалась, нависая над округой. Себастьян ждал.

Когда малая луна оказалась прямо напротив большой и свет их слился, на поляну вышла женщина. Она была одна, в длинном плаще с капюшоном, закрывавшим ее черты.

Женщина подошла к костру и прикоснулась к дровам, негромко прошептав что-то. Огонь вспыхнул мгновенно, дрова затрещали, разгораясь, а на поляну одна за другой выходили все новые и новые женщины, все, как и первая, в одинаковых темных плащах с капюшонами.

Они подходили к костру, останавливаясь напротив, и просто стояли рядом, молча смотря на огонь. За все время ни одна из них не издала ни звука.

Себастьян старался не выпускать первую из виду, хотя сделать это было достаточно сложно: пришедшие женщины были почти одного роста и телосложения – все высокие, стройные – одинаковые. Внезапно она запела песню без слов. Ее красивый голос выводил странную мелодию, прекрасную и в то же время невероятно тоскливую. У охотника мурашки побежали по телу от этой песни. Захотелось вскочить на ноги, шагнуть к костру, встать рядом с остальными и слушать, слушать…

Он еле сдержал внезапный порыв. Ведьмина песнь пробирала до глубины души.

Ее подхватили другие, но все равно голос солистки доминировал над всеми, то вздымаясь, то опускаясь. Она пела о чем-то знакомом всем, о чем-то близком и родном, о радости и горе, о любви и предательстве, об утраченной жизни, а потом – Себастьян чуть не пропустил этот момент, заслушавшись, – женщины сбросили свои плащи, оставшись совершенно нагими.

Непогода и холод не пугали их. Напротив, они удивительно гармонировали с окружающей ночью, холодом, порывистым ветром, словно рождены были именно для такой ночи.

Охотник подался вперед, стараясь разглядеть и запомнить лица, но его ждало разочарование. На ведьмах были надеты маски, и понять, кто есть кто, оказалось невозможно.