Охотник

— Он никогда не заставлял меня идти по его тропинке, — проговорил Кёртис, пытаясь совладать с голосом. — Не тыкал носом, не настаивал, не кричал, а лишь просил.

— Он любил тебя, — старик приблизился, хотел положить руку на плечо, поддержать, но не решился. — Чувствуешь себя одиноко, будто остался один во всём мире? Твой отец поддерживал атмосферу доброты и любви, словно тебе есть куда обратиться, у кого спросить помощи. Но иллюзия рухнула, не обманывай себя, ты всегда был один и будешь один. Твой отец понимал, надеюсь, и ты поймёшь, — старик протянул меч в кожаных ножнах, — это твоё. Он хотел вручить его, когда станешь воином… Меч сделан на заказ в давние времена, когда твой отец постигал военное искусство. Вначале его называли: «меч пехотинца», но как пришла слава стали звать в честь воина: «меч Дранлика». Сейчас же носит имя твоего отца: «Дранлик». Храни, как можешь, это память рода.

Старик развернулся, собираясь уходить.

— Подождите! Вы поможете мне попасть в армию?

— Ты не обязан, — сказал старик, качая головой.

— Помогите.

Он не хотел кромсать врагов, выпускать кровь. С той поры, когда был маленький и гонял с детским жестокостью и равнодушием непонятно откуда взявшегося ёжика по залитому лужами переулку. Отец, увидев, что делает сын, окликнул, подойдя, сказал мягко:

— Прежде, чем что-то делать, представь себя на его месте, подумай, будет ли тебе приятно.

Представив, как его бы пинали по переулку, а он котился шариком, малыш вспыхнул. Лицо выразило раскаяние, он не понял, как мог хладнокровно причинять боль живому существу.

Ёжик ожидал очередного удара, но не получив медленно распустился.

— Надо как-то извиниться, — робко с горящими щеками сказал малыш.

Отец победно улыбнулся и погладил по голове.

— Лучшее, что можно сделать, это оставить его.

Кёртис часто вспоминает этот случай и по много раз ругает себя, переживая стыд и сожаление вновь. И прежде чем что-то сделать, представляет себя на чужом месте, крутит в голове под разными ракурсами и только потом действует.

Он долго выбирал, вспоминая кем на войне можно не убивать, но варианты не подходили, пока не вспомнил про разведчиков. Минимум насилия, а если делать всё правильно, то совсем не будет.

Его отправили на стык между государствами, где пылает война. Прекрасные волосы состригли. Фамилию Кёртис поменял, чтобы не узнали, чей сын, но имя и отчество оставил. И все спрашивали: «А ты случайно не сын генерала Дранлика?», а он недоумённо качал головой.

Он говорил себе, что выполнил обещание, стал военным. Отец же не говорил, чтобы стал пехотинцем… или другим рубильщиком мяса?

— Всё в порядке, в армию поступил, даже на войне уже. Долг перед родом выполнен, отец мог бы гордиться, — успокаивал себя Кёртис, но если долго думал над этим, совесть всё-таки рвала грудь.

В палатку ворвалась рука, впуская противный солнечный свет. Глаза зарезало, и парень отвернулся.

— Ломбари! — истошно заорали. — Хватит дрыхнуть, неженка! Для тебя есть задание!

— Чего тебе надо, Виковски? — вороча лицом, спросил Кёртис, будто прогоняя злого духа деревянной палкой.

— Поднимай тощий зад и иди к командиру!

Кёртис зажал уши, не выдерживая дребезжание в голове. Горластый мужик ушёл.

— Когда же ты голос сорвёшь, чудо ты наше, — сказал Кёртис ворчливо.

Разведчик вышел наружу, заслоняя рукой солнце. Солдаты сидят кругами по всему лагерю среди шатров. Одни, с более лёгкой и не такой грязной одеждой, суетятся среди котлов с половником. Кёртис подошёл к русоволосому парню.

— Лари, что у нас сегодня?

Кёртис вытянул шею, заглядывая в котёл. Жёлтая смесь с мягкими камушками не впечатлила.

— Я бы супчик похлебал, — мечтательно проговорил Кёртис.

— Ага, давай я для тебя одного буду варить суп, курицу поймаю, зарублю, общипаю, сварю, найду морковки и лучок. Знаешь, какой вкусный будет?

— Точно! Давай так и сделаешь.

Лари ударил половником по плечу нахала.

— Ай, ты чего? — обиженно спросил Кёртис, гладя плечо.

— Я тебя дам куриный суп! Тебе что, Виковски весь мозг проорал?

— Я кашу уже неделю ем, каждый день по три раза! Дай мне что-нибудь другое!

Кёртис схватил повара за плечи, затряс.

Лари вырвался из судорожных объятий, шутливо замахнулся половником.

— Иди вон одежду ешь! — крикнул он.

Кёртис отбежал, смеясь.

— Так свари хотя бы!

Он двинулся вдоль синих шатров к самому большому с множеством разноцветных флагов. У входа громилы, держа двухголовые секиры.

— У меня дело к командиру, — сказал Кёртис.

Здоровяк, спокойно взирающий, выпучил глаза.

— Чего? Может ещё командира позвать, чтобы в палатку к тебе пришёл? Нет, ты посмотри на него, обнаглел совсем!

— Ну, если у вас хватит смелости… — ответил Кёртис, смотря на ногти.

— Да я тебя ща…

Полог шатра отдёрнулся.

— Что тут происходит? — встрял капитанский голос. — Ломбари! Ты чего так долго? Иди сюда быстрее!

Кёртис проскочил между двумя злых пар глаз. В шатре много людей и все офицеры, кроме Кёртиса. Опёршись о продолговатый стол руками, командир с белым ёжиком на голове и угловатыми чертами лица смотрит на карту. Рядом небольшого роста старшина с приличной лысиной.