Охотник

Роман и Андрей очень серьезно прислушивались к нашему разговору. Явно фиксируя каждое слово.

– Насчет беленькой намек понял. Хотя водку трудно достать, но я смогу. Где встретимся? – забросив крючок, спросил таксист, ища место, где можно припарковаться.

– Город я плохо знаю. Может, в нашем отеле? У него несколько оригинальное название.

– «Бастилия»? – уточнил таксист, наконец найдя свободное место и припарковывая машину.

– Точно, – удивился я.

– На той улице, где я вас подобрал, множество отелей, но с оригинальным только одно. Потомка начальника тюрьмы.

Объяснение меня устроило: действительно, кому как не таксисту знать все местные отели.

– Антон Серебряков, – протянул я руку.

– Юрий Кузьмич Шмидт.

Мы все синхронно засмеялись, потом я спросил, старательно подавляя улыбку:

– Тот самый?

– Нет, тот был Петр Петрович, – улыбнулся Юрий Кузьмич. – Я тоже читал книгу Ильфа и Петрова. Только во французском переводе. С вас два франка.

– Я плачу, – сообщил я своим. Пока они выбирались из машины, уплатил и спросил: – Когда встретимся? А то, честно говоря, очень уж охота побеседовать с осколком великой империи о прошедшем.

– Когда вы вернетесь?

– Ближе к вечеру. Когда у вас тут темнеет?

– В полдесятого темнеет.

– Вот в восемь и пообщаемся. Ничего, если что – у меня переночуете.

– Хорошо.

Пожав руку Юрию Кузьмичу, я вылез из машины и аккуратно захлопнул дверцу, после чего подошел к стоявшим на тротуаре спутникам и спросил:

– Чего стоим? Пошли, сейчас на башню, а потом можно и погулять.

Мы углубились в парк и по тропинке направились в сторону башни. Но как оказалось, это была тропинка для прогулок, короче говоря, она повернула и направилась в противоположную сторону. Но мы что, не русские, что ли? Что нам этот газон с табличками «по газону не ходить»? Одним словом, мы перепрыгнули через полуметровую ограду из кустарника и под взглядами прохожих-французов спокойно прошли по газону и, снова перепрыгнув через кустарник-забор, оказались на тропинке, что вела прямо к башне.

– Месье! – окликнули нас сзади. Обернувшись, я увидел приближающегося к нам быстрым шагом жандарма. Это был второй полицейский, что мы видели за сегодня на улицах Парижа. Те, что встречали в аэропорту, не считались.

– Вы это нам? – уточнил я. Парни напряглись, не понимая, в чем мы провинились, и настороженно поводили глазами.

– Да, месье. Я обратился именно к вам. Вы разве не видели таблички с запрещающими надписями? – остановился рядом жандарм. При этом он открыл планшет на боку и достал служебный блокнот со штрафами и ручку самописку. – Извините, месье, но я вынужден выписать вам штраф.

– Но мы не умеем читать на вашем языке, – схитрил я. – Мы иностранцы. Да и вон я отсюда вижу, как дети и взрослые играют на том газоне.

– Тот газон, по которому вы шли, только вчера высажен, и его каждый день поливают, чтобы он пророс, поэтому и стоят таблички и предназначен штраф в пять франков каждому, – непреклонно сообщил жандарм. – Могу добавить, что штраф пойдет на нужды парка.

– Что он хочет? – настороженно спросил Андрей.

– Грабит он нас. По газону ходить, оказывается, нельзя. Штрафом грозит. Дикари, тропинок натоптать не могут.

– Может, предъявить ему документы?

– Ты дурак, что ли? Кому выгодно, сразу шумиху в прессе поднимут, мол, русские топчут лучший цветник Парижа. Британцам только это и надо. Стойте пока, я сам разберусь.

Подхватив жандарма под локоть, я отвел его намного в сторону, чтобы прохожие, с болезненным любопытством наблюдающие, как жандарм опускает нас на деньги, не могли подслушать.

– Может, договоримся между собой? Я дам вам денег, а вы не будете писать штраф.

– Это что, взятка? – грозно нахмурился жандарм, вырвав локоть. – Вы понимаете, что это преступление? Я не знаю, как у вас, но у нас во Франции взятки не берут.

– М-да, проблема, – задумчиво пробормотал я на своем родном и могучем. Поглядев, как жандарм держит ручку, я задумался и мысленно улыбнулся. – Господин жандарм…

– Старший жандарм, – поправил меня местечковый мент.

– Да? Извините. Так вот, господин старший жандарм. Ручка, что вы держите в своей руке, моя мечта, не продадите ли мне ее? Даю два франка.

– Но она стоит сорок сантимов, – не мог понять моего поступка жандарм. – Она в любом магазине продается.

– Ой, я такой ленивый, а у вас вот она, в руке. Так что, продадите ее?

– Но… – не знал, как себя вести, жандарм. Вроде и ручка копеечная, и деньги за нее дают хорошие, но какой-то подвох был, он просто чуял это. Чтобы подстегнуть его, я вытащил две банкноты по одному франку и показал их жандарму. Тот, наконец, не выдержал, и была совершена купля-продажа.

Жандарм убрал деньги в карман, а я стал с интересом разглядывать ручку, громко нахваливая себя за такую ценную покупку, чтобы зрители слышали.

– Спасибо, – поблагодарил я его, убирая ее в нагрудный карман рубашки. Колпачок был закрыт, поэтому я не опасался, что чернила вытекут.

– Вот и хорошо, – сказал жандарм и снова открыл служебный блокнот с квитанциями. Несколько секунд подумав, он растерянно посмотрел на меня и спросил: – А чем я штрафы буду писать? Ручки-то нет.