Охотник

Некоторые скажут, что я лезу на взрослых женщин, когда рядом бегают те, кто больше подходил мне по возрасту. Так вот, отвечу я прямо: для моих сорока пяти лет прошлой жизни и мизер в этой, Мариночка была еще девочкой. Одноклассницы же еще подростками, а я не педофил.

– Ты что, с ума сошел?! Мы в школе!

– Не динамила бы меня, давно бы было все хорошо.

Зажав вскочившую учительницу в угол, я наконец смог полноценно поцеловать ее. Через десять минут, тяжело дыша, мы начали стаскивать друг с друга одежду.

Через сорок минут, продолжая лежать на теперь уже своей девушке, я дотянулся до куртки и достал ключ.

– Что это? – спросила Марина, слегка покраснев. Не привыкла пока еще, что на ней лежат голые юноши.

– Хватит тебе в общежитии ютиться с двумя соседками. Я снял квартиру в одном из районов. Второй этаж, две комнаты, кухня, туалет, ванная, отопление от котельной. Снял для нас. Деньги есть, я неплохо в милиции зарабатываю.

– Я подумаю, – неуверенно ответила Мариночка, но ключ взяла. В это время я понял, что пора продолжать, да и девушка это почувствовала, залившись краской. Она еще пребывала в шоке от случившегося, более того – случившегося в школе, в пустом классе.

– Знаешь, ты становишься еще милее, когда краснеешь, – сказал я и поцеловал ее. Только сейчас я почувствовал, что девушка действительно стала моей и никуда уже не денется.

Через час я выбил у нее обещание, что помогу с переездом.

– Что-то ты рано сегодня, – сказал Петрович, проходя в инструкторскую.

– Да было свободное время, вот и пришел, – ответил я, положив на стол эсэсовский кинжал из пособий.

– Чистишь? – спросил Петрович, беря один из штыков, которым я недавно работал и проливал кровь. Придирчиво осмотрев его, вернул на стол к десятку дружков.

– Ага, на некоторых пятна появились.

– Масла много используешь. Ладно, закончишь, займись Агоевым и Решетиным, они к пяти подойдут.

– Хорошо. О, кстати, я через месяц уезжаю, мне нужно писать заявление?

– Нет, зачем? Ты же привлеченный сотрудник, мне скажешь, да и все. Когда вернешься-то?

– В конце августа.

– Два месяца?

– Ага.

– Ладно, отдыхай, пока детство в одном месте играет. Кадровикам я сам скажу.

Убрав ножи в сейф, я закрыл его и, вымыв руки от масла, направился в зал – пять часов, пора заняться подопечными.

К шести подошли двое из комитета. Ранее КГБ и МООП занимались в этом здании, именно в этом зале, но после постройки нового спортивного комплекса комитетчики со своими инструкторами переехали туда. Сейчас же к нам ходили в основном те, кто имел здесь знакомых из милиционеров да привычных спарринг-партнеров. Были и другие причины – близкое жилье, например.

Между делом общаясь, я узнал о пожаре. Про угон и пропавших школьников ничего сказано не было. Ну, это пока еще время не пришло.

Под конец, когда я собирал блины, складывая их в стопки по весу, ко мне подошел капитан Ермолов, из комитета.

– Игорь, через неделю должны приехать люди из Москвы, у нас едет проверка, заодно протестируют и тебя. Заявление, что ты написал, уже отправили руководству. В общем, если пройдешь собеседование у начальства, замполита, и несколько учебных тренировок с московским спецом, считай, что принят.

– Вот как? – я задумался. – Учебный бой меня не беспокоит, но вот собеседование… есть немного.

– Не беспокойся, держись уверенно – и все пройдет нормально.

– А почему москвичи, я думал, буду работать у вас в республиканском управлении, а уж потом, когда перееду, переведусь в Москву?

– Я в курсе, но тебе не скажу. Извини, пока тебе знать не стоит.

– Лады, спасибо, что предупредил.

Пожав ему руку, я закончил с уборкой и вместе с Петровичем вышел из спортзала.

– Значит, уходишь? – спросил он на выходе из здания.

– Еще ничего не решено.

– Да тут и гадать не имеет смысла. Я за тобой уже два месяца наблюдаю. Там ты будешь на своем месте, так что дерзай.

– Спасибо, Петрович.

– Ну все, иди.

Минуту я наблюдал за прихрамывающей фигурой Петровича, пока она не скрылась в ночной темени, после чего, грустно вздохнув, направился к автобусной остановке.

Про следующие несколько дней рассказать особо нечего. Я с утра ходил в библиотеку, старательно работал над книгой, перевез вещи Марины и теперь жил с ней в снятой квартире. Пока мы присматривались друг к другу в постельных играх, но, чую, скоро мы уже узнаем друг друга получше. Родители спокойно восприняли мой ранний отъезд, видимо уже смирились. Про девушку я им не говорил, пока им это знать не стоит.

Сама квартира мне досталась случайно, хозяйка умерла, а близкая родственница жила в Ростове. Когда она переоформляла собственность на себя – дом был деревянный двухэтажный с частными квартирами, – то я, через третьих лиц узнав об этом – подслушал в магазине – договорился с ней, что сниму квартиру на год. Деньги отдал как раз перед тем, как идти к Марине, и помог старушке сесть на поезд.