Охотник

– Можно я кое-что скажу, пока все не начали засыпать тебя непрошенными советами? – Эшлинг робко подняла руку, будто мы были на уроке.

– Нет, – выпалила я в тот же миг, когда Перси и Эммабелль сказали «да».

Она прокашлялась, устраиваясь поудобнее на нашем с Хантером диване.

– Я очень люблю своего брата. Он в самом деле прекрасный человек, если узнать его поближе. Люди судят о нем по заголовкам, которые он создает, но я знаю его как парня, который на каждый праздник приезжает с подарками, объятиями и забавными историями о своей жизни. Но… Сейлор, он сердцеед. Он, сам того не желая, заставляет тебя думать, будто ты центр его мира, а потом пропадает, когда ему становится скучно и он теряет к тебе интерес. А ему всегда становится скучно, и он всегда теряет интерес к женщинам. За годы, что он учился в Калифорнии, я видела, как он выставлял напоказ по меньшей мере двадцать три возлюбленных. Каждые каникулы он привозил домой новую девушку – иногда сменяя их за считаные часы, будто нижнее белье. Я никогда не расскажу родителям о вас двоих. Не мне об этом рассказывать. Однако… – Она отвернулась к окну, чтобы я не смогла разобрать выражение ее лица.

Что она надеялась скрыть? Жалость? Испанский стыд?

Она покачала головой.

– Я лишь хочу сказать: помни, что это все временно. Мне бы хотелось думать, что однажды Хантер найдет своего омара. Но сейчас ему девятнадцать, так что вряд ли это случится в ближайшее время.

Мы все замолчали, обдумывая сказанное Эшлинг.

– Омары не образуют пару на всю жизнь, – брякнула я, и все озадаченно на меня посмотрели. Вылив остатки вина в бокал, я поднесла его ко рту и пожала плечами. – Прости, но сериал «Друзья» – не самый надежный источник знаний в различных областях. В особенности Фиби всегда казалась мне непредсказуемой. Как бы там ни было, на самом деле омары не образуют пару на всю жизнь. В действительности доминирующий самец омара спаривается с целым гаремом самок в череде связей, которая длится примерно две недели. По сути, омары совсем не такие, как лебеди или пингвины. Они не моногамны. Они подонки животного мира, такие, которые блюют в чужую обувь на студенческих вечеринках, когда проиграют пари, и держат по несколько аккаунтов в соцсетях. Если бы и существовало животное, заслуживающее, чтобы его сварили живьем под вопли ужаса во искупление его грехов, то это был бы омар. Я, конечно, не оправдываю подобное обращение с омарами. В конце концов, они тоже люди. – Я закончила дурацкой шуткой, будто весь мой монолог и без того не был достоин психиатрической лечебницы.

Они молча уставились на меня. Наверное, задавались вопросом, о чем я, во имя всего святого, говорю. Почему не перехожу к самой сути о себе и Хантере? Решив завязывать с этим, я допила остатки вина и поставила бокал на журнальный столик.

– В общем, наверное, я просто пытаюсь сказать, что Хантер – омар. Я это знаю. Не сомневайся, Эшлинг, если я когда-нибудь окажусь в состоянии временного помешательства и решу взять твоего брата в любовники, то обязательно буду помнить о том, что он не из тех, кто женится.

Перси, Эммабелль и Эшлинг потребовалось несколько мгновений тишины, чтобы собраться с мыслями. После этого Эммабелль заговорила первой:

– Офигеть, сучка. Да ты на него запала.

Перси прикрыла рот рукой, со множеством колец на пальцах.

– Бедная Сейлор. Это неизлечимо. Вы слышали ее монолог? Ей точно кранты!

– Гиблое дело, – серьезно кивнула Эшлинг и перекрестилась, оплакивая безвременную кончину моего разума.

Мне было понятно, из чего они исходили. Хантер был опасен. В один миг он баловал меня добротой и участием, а в следующий становился резким и замкнутым. Он был слишком непредсказуемым, чтобы я могла рассчитывать на него в сфере чувств.

Или в сфере «опускания крышки унитаза».

Да и вообще в любой сфере.

– А может, он чувствует то же самое. В конце концов, таков был план. Заставить их влюбиться, – размышляла Перси.

– Сомнительно. Ты слышала Эшлинг. Хантер еще больший кобель, чем мы думали. – Эммабелль нахмурилась, будто обдумывала наш следующий шаг.

– Да он мне даже не нравится. – Я едва не оскалилась и зашлась нервным смехом. Телефон оповестил о новом сообщении. Привезли еду. Перси пошла в вестибюль за заказом, а я покачала головой, молясь, чтобы стены здесь оказались достаточно толстыми и Хантер этого не услышал.

– Просто будь осторожна. – Эшлинг погладила меня по руке.

– Господи. Да с чего ты взяла, что мне хочется чего-то, кроме как набить твоему брату физиономию?

– Может, с того, что ты только что очень страстно описывала нам, как бесстрастно ты к нему относишься? – предположила Эммабелль.

– А еще ты смотрела на него так, будто собралась с ним переспать, – подхватила Эшлинг, опустив подбородок к груди.

– К тому же ты покраснела, как только он вошел, и твое лицо до сих пор не приобрело более человеческий оттенок, – заключила Эммабелль.

– Жаль вас разочаровывать, но между нами ничего нет. – Я скрестила руки на груди. Теперь я врала напропалую, но мне было слишком стыдно отступать. До чего же я тупая, что вообще позволила ему ко мне прикоснуться?