Охотник

«Где мои презервативы?» И почему Найт с Воном предлагают мне кофе и поболтать, а не резинку? Их надо уволить и заменить теми, кто и впрямь помогал бы мне набирать очки. Впрочем, не могу сказать, что у меня были какие-то сложности в этом вопросе.

– Только презик подкиньте перед уходом, ладно?

– Дай своему члену передохнуть и проснись уже, мать твою. – Грязный ботинок уперся мне в висок, угрожая размозжить череп.

Вон, он же дьявол на моем плече.

На чьем угодно плече, если честно.

С этим ублюдком у меня были отношения, построенные на любви и ненависти.

На любви – потому что он, в конце концов, был одним из моих лучших друзей.

А на ненависти – потому что, несмотря на вышеупомянутый статус, он был козлиной колоссальных масштабов.

Я открыл глаза. Остальные части тела подали мозгу сигнал о том, что эта оргия может безвременно закончиться. Песок и грязь с ботинка Вона покрыли мой висок. Я почувствовал, как раздуваются ноздри и учащается пульс.

Девушка, лежащая передо мной, Элис, сонно улыбнулась мне, выгнув спину и вдохновенно прижимаясь грудью к моей груди. Черт. Я все еще ласкал ее пальцами. Было сложно устоять, когда она издавала такие восхитительные звуки. Я неохотно убрал руку от ее промежности. У девушки, притулившейся позади меня, хотя бы хватило совести перестать тереться о мою ногу словно морская свинка, которая только что обнаружила свои гениталии.

– Убери свой поганый ботинок от моего лица, – процедил я сквозь зубы, – пока я не сломал тебе хребет и не намотал его себе на шею вместо шарфа.

Мы с Воном оба знали, что это была пустая угроза. Мои ухоженные руки не были склонны к насилию. На самом деле я бы и муравья не смог прихлопнуть, даже если бы он перебил всех моих ближайших родственников. То есть я бы, конечно, разозлился. Впал в ярость. И непременно подал бы иск за причинение морального вреда. Но пачкать свои руки? Нет уж.

Однако меня останавливал вовсе не страх перед дракой, а самая настоящая лень, сопутствовавшая моему аристократическому воспитанию. Как сыну Джеральда Фитцпатрика, владельца и генерального директора крупнейшей в штатах нефтегазовой компании «Королевские трубопроводы», мне крайне редко приходилось самостоятельно решать свои проблемы. Семья Фитцпатрик была четвертой богатейшей семьей во всех штатах, а потому я вырос ленивым, самовлюбленным говнюком.

– Ты и еще один чмошник вчера поимели пятерых девиц. – Вон так и не убрал ботинок с моего виска.

Вероятно, этот акт насилия оказался для него самым ярким событием недели. Почему он не мог находить простые радости в женщинах, выпивке и дорогих шмотках от стареющих рэперов, было за гранью моего понимания. Казалось, он всегда все чертовски усложнял.

– Правда? – Я поднял брови, преисполнившись искреннего удивления и гордости. – Представители Книги рекордов Гиннесса уже едут? А настоящий «Гиннесс»[2] они прихватят? Я предпочитаю «Стаут» гораздо больше, чем «Лагер».

– Размозжи ему башку. Он заслужил, – простонал Найт у меня над головой.

Смешно слышать это от него. В прошлом он бухал так много, что мог бы потягаться с лордом Байроном и Бенджамином Франклином в баре формата «пей, сколько хочешь» на Самуи. А теперь, когда у него появилась девушка, я опасался, что, если она когда-нибудь от него забеременеет, родит бутылку текилы и пару билетов на Коачеллу[3].

– А еще я отзываюсь на «Боже» и «Черт, Хантер, у тебя такой большой», – пробормотал я, на миг подумав о том, чтобы вздремнуть под ботинком Вона.

А что, все равно он не давил всерьез.

Обе девушки отлипли от меня. Теперь они слегка шумели, подбирая свои вещи и одеваясь. А я огляделся вокруг впервые с того момента, как продрал глаза. Судя по плюшевой кремовой обивке, свисающим люстрам и лампам из латуни по восемь кусков за штуку, я был в гостиной Вона.

Ковер был липким, а шторы порваны. Папочка и мамочка Спенсеры будут рады избавиться от своего придурковатого отпрыска, который скоро улетит в Англию на стажировку.

– Ты охрененно облажался. – Найт вытащил меня из-под ботинка Вона, швырнул на диван и накинул одеяло на мой теперь уже впечатляющий, неистовый стояк.

Он говорил, не глядя на меня, будто я виноват в том, что мне повезло быть обладателем тела, пригодного для постоянной наготы, и двадцатисантиметрового члена.

– Я услышал только что-то про «хрен» и определенно готов пустить свой в дело. – Я повозил рукой по столу возле дивана, нащупал пачку чьих-то сигарет с зажигалкой и закурил, выпуская дым в потолок. Курил я редко, но не мог упустить возможность сойти за говнюка, когда она вдруг представлялась. – Зачем вы обламываете мне кайф? – Я прищурился, указывая сигаретой то на Вона, то на Найта, которые стояли передо мной, уперев руки в бедра, все из себя зрелые и все такое.

– Произошла утечка. – Похожие на ледышки глаза Вона недовольно сузились.

Я отмахнулся от него сигаретой.

– Да это все естественные выделения, которые подсказывают, что тело женщины готово к совокуплению. Ты бы знал об этом, если бы трахал живых женщин. Это все из-за ковров твоих родителей? Тогда пришлю Силли счет.