Охотник

В заметно опустевшем буфете я заказал шесть порций пломбира в железных вазочках, посыпанного шоколадной крошкой, который мы принялись с удовольствием уничтожать. Заметив, что дочки сидят рядом с пустыми вазочками, и грустными глазами смотрят на мою порцию, где еще оставалась половина (я растягивал удовольствие, и похоже зря), вздохнул и направился прикупить еще шесть порций, решив, что это последнее. Больше нельзя, заболеют.

Когда я вернулся, моя вазочка оказалась пуста, а дочурки сидели с таким невинным видом, что стало ясно, куда делось мороженое.

— Нате, ешьте, — улыбнулся я, снимая с подноса шесть вазочек.

В этот раз я поступил по-умному, поэтому, когда у сестер и дочек закончились их порции (в этот раз они уже растягивали удовольствие от поедания белого холодного лакомства), моя вазочка тоже оказалась пустой.

— Поехали. Уже полтретьего, отец, наверное, уже заждался нашего звонка.

Мы вернулись к машине, сели в нагретый солнцем до состояния парной, салон и, открыв все окна, поехали в сторону здания Центрального телеграфа Сочи.

Покатавшись по улочкам, мы остановились у нужного здания.

— Игорь, смотри, цирк! — воскликнула Лида, указав рукой на большой, ярко расписанный шатер, у которого крутилась детвора и взрослые. Работники цирка заканчивали с работой по установке шатра.

— Наверное, сегодня приехали, иначе бы слух прошел. Вон, еще машины разбирают и готовятся, — ответил я, тоже осмотрев шатер. — Пока я с отцом общаюсь, вы сбегайте, узнайте, когда цирк заработает и цену на представление. Узнайте также, есть ли возможность купить билеты… э-э-э… на двадцать восемь человек. Если что, вечером устроим культурно-развлекательное мероприятие. Хорошо?

— Ага, — кивнула Тома и, подхватив под руки племянниц, побежала к шатру.

С улыбкой посмотрев вслед сестрам и дочкам, я обошел две машины, что стояли прямо у входа, и, потянув на себя неожиданно тугую дверь, прошел в прохладное помещение телеграфа.

— Как тут темно-то у вас. А-а-а… — подняв очки на лоб, я пробормотал: — Вот так нормально.

Быстро окинув взглядом помещение, в котором было довольно много народу, цыкнул зубом. У стойки, где продавали журналы, газеты и книги, стояла очередь в два десятка человек. Трое стояли у стойки дежурной, один из них был капитан-лейтенантом Черноморского флота в форме и с кортиком на боку. Еще пяток находились в кабинках, две кабинки были свободны, еще с десяток человек сидели и чего-то ожидали на скамьях в небольшом тупике. Мне их было плохо видно, колонны частично скрывали. Но главное, у входа стояла девушка моей мечты. Такую можно и не на одну ночь снять. В легком белом платье, с частично открытой спиной, она держала на уровне восхитительной груди букетик полевых цветов.

— Какая прелесть! — воскликнул я, обходя девушку по кругу. — И букетик у прелести тоже ничего.

Видимо, девушка подумала, что первая фраза была о цветах, но когда до нее дошла вторая, она густо покраснела. Подобные довольно грубые комплименты здесь были не в чести. Да еще на публике.

— Эй, ты там не очень! — окликнули меня сзади.

Обернувшись, я увидел здоровяка моих лет, который хмурил брови и явно озадаченно смотрел на меня. Весь его вид говорил, что он что-то пытается вспомнить.

— Какая наглая молодежь пошла, — возмутилась какая-то женщина в очереди. — Вам не стыдно, молодой человек?

— Мне нет, а вам? — ответно спросил я и усмехнулся.

Пока женщина набирала воздуха в легкие, чтобы ответить на столь возмутительный выпад, как здоровяк неуверенно спросил:

— Товарищ лейтенант? — парень все увереннее и увереннее заговорил: — Помните захват каравана контрабандистов у перевала Зульфагар?

— Какой именно? Я в том районе в трех перехватах участвовал в разное время.

— Где пограничный наряд почти весь погиб.

— Ах, этот, — протянул я, задумчиво глядя на парня, который вышел из кабинки — видимо, он закончил говорить. — Так ты тот единственный выживший? Среди усиленного отряда, что привел командир заставы, я тебя не видел.

— Да, товарищ лейтенант. Если бы не вы, пару минут — и до меня бы добрались. Спасало то, что я между камней успел упасть.

— Я тогда буквально на минуту не успел, одному из ваших на моих глазах полголовы снесли в упор из винтовки… Хотя о чем это я? — потряс я головой. — Не было меня там. Парень, ты ошибся. Закончил? Топай давай отсюда.

— Но как же? — растерялся парень. — Я ведь вас четко помню, особенно до последней секунды. Вы тогда штык-ножом почти разрубили душмана, потом вскинули пистолет и выстрелили в двух бандитов, что ко мне со спины подбирались, один из них скатился со скалы и упал на мои перебитые ноги. Я от боли потерял сознание и очнулся уже в госпитале, но бой я хорошо помню. Вы это были, вы! Я не только по лицу вас узнал, вы же с такой же улыбкой тогда убивали.

Потерев колючий подбородок (побриться забыл), я задумчиво посмотрел на парня, который подошел ближе и приобнял свою девушку.

— Как тебя, такого туповатого, в пограничники-то взяли с их отбором? — вздохнув, спросил я. Этот тугодум и так привлек внимание всех находящихся в телеграфе. — Ладно, как ноги?