Охотник

Из кустов выстреливает длинный язык и хватает господина Излона за ногу. Маг вопит от неожиданности, выстреливает из вытянутой руки зелеными иглами. Интересно, а я ведь понимаю, как он это делает! Цепляет дурь и вливает ее в заклинание. Мы так тоже умеем, только не в чары его убийственные, а в заговоры, наговоры и приговоры. Девки еще в привороты, отвороты и повороты. Мужики такой ерундой не занимаются.

— Не бойся, он безобидный, — говорит Медвежонок и ловко наступает на скользкий язык.

Для человека — вполне себе безобидный. А вот для мелкой твари, с кошку размером, очень даже обидный. Слизнет, поминай как звали. Может, оттого кошки в Злой Лес и не суются?

Язык поспешно убирается. Маг, недовольно бурча, отряхивает одежду, грозит кулаком спешащему прочь языкасту. Тварь заметно прихрамывает, заклинание господина Излона, хоть и нацеленное из рук вон плохо, цели все же достигло. Отчасти. Языкаст недовольно взрыкивает, на ходу облизывает рану. Наверное, если сказать магу, как они с тварью сейчас похожи, обидится. Потому лучше промолчу.

А вот господин Излон молчать не собирается. Замысловато маги ругаться умеют! Вот, скажите на милость, что это такое — отродье пассивного некрофила? Нет, мне понятно, что он по тварюгиной маме телегой проехался, но вот как именно?

Огнегада замечаю раньше, чем он меня. Тварь затаилась в кустах, почти слилась с ними, так что, можно списать на везение. Или же на предчувствие, не случайно же я именно эти кусты так тщательно осматривал? Как бы то ни было, зеленый в черную волну хвост огнегада я замечаю и, не задумываясь, выпускаю стрелу. Обычную, без огнебоя.

Наповал. Огнегад даже не шевелится, не корчится в предсмертных судорогах. Подхожу, аккуратно вырезаю стрелу. Сколько добычи оставлять приходится, такую шкурку в городе кожевники с руками оторвут! На дамские сапоги или на пояса, да мало ли куда! Но — некогда. Придется городским модницам ходить в обносках, ничего, пусть терпят.

— Знакомый дракончик, — говорит Релли, слегка пиная мертвую гадину носком сапога. Вот с виду неудобная же обувь, однако по лесу девчонка ходит быстро, и ноги, кажется, не сбивает. Умеют в столице вещи делать, ничего не скажешь. Не то что в нашей глухомани, здесь если удобно, то некрасиво, а если уж красиво, то лучше эту вещь и не надевать вовсе, носить невозможно.

— Это огнегад, — говорит Медвежонок. Я мог бы тоже поправить, но зачем? Девушкам романтика нужна, а какая романтика в огнегаде? Вот в драконе ее хоть отбавляй, сокровища, похищенные принцессы, отважные рыцари и прочая ерунда. Пусть воображает себя героиней сказки, не отнимать же у ребенка игрушку.

В кустах шуршание. Мертвый огнегад для кого-то оказался настолько привлекателен, что этот «кто-то» решил даже игнорировать нашу компанию. Ладно, трупоед, за добычу с тобой драться не станем. Радуйся, и хорошего тебе аппетита.

— Идем, — говорю я.

Деревья становятся все реже, а воздух быть свежим и чистым перестает. Кажется, мы все-таки дошли до болота.

IX

Клыкастик вылетает неожиданно, будто только нас и ждал. А может, и впрямь ждал, с него станется. Не успеваю натянуть лук, потому роняю его на землю, вскидываю руки и скороговоркой шепчу заговор. Тварь сносит в сторону, она успевает выстрелить зубастой пастью в господина мага, но тот тоже не лыком шит. С посоха срывается голубая искра, разлетаются во все стороны зубы. Тварь ошалело мотает головой, высовывает язык, оценивающе смотрит на нас. Я стою с натянутым уже луком, господин маг готов повторить трюк с посохом, Медвеженок с тяжелым топором тоже в стороне оставаться не собирается. Тварь поджимает хвост и с треском исчезает в лесу.

— Отбились, — говорит Медвежонок удивленно. Я его понимаю, не часто клыкастик отступает перед кем бы то ни было.

— А ты не прост, охотник, — господин маг смотрит пристально, будто желает заглянуть внутрь меня. — Кто научил тебя этому заклинанию?

— Отец, — нехотя бросаю я и отворачиваюсь.

Маг замолкает, идет рядом, словно обдумывая новый вопрос. Впереди замечаю блеск воды, вот и болото. Удваиваю осторожность, у воды порой такое встречается… Само болото тоже совсем не подарок, но те твари, что приходят к вонючей жиже позагорать, пожалуй, поопаснее будут.

Останавливаюсь резко, Релли продолжает идти вперед, и мне приходится схватить ее за плечо. Сюрприз! Впереди зеленеет узкая полоска нож-травы, как раз напротив отмеченной вехами гати. Хватаю свободной рукой мага, которому ноги, кажется, не нужны. Нет, ну что за незадача, ведь пришли почти! Придется обходить… а куда? Справа нож-трава прямиком до самого болота растет, а слева изрядный обрыв, и в него мне лезть ну, никак не хочется. Что-то там нехорошее, я бы даже сказал, страшное. Спешно прослушиваю — ничегошеньки, но лезть туда я все равно нипочем не соглашусь.

Ну, и что теперь делать прикажите?

— Случилось что? — Релли напряжена, глазами опасливо зыркает по сторонам. Не туда смотришь, девочка! Под ноги смотреть надо, под ноги!

— Случилось, — говорю. — Нож-трава, не видишь разве?