Охотник

— Кстати, о путях, — вмешиваюсь я на почти чистом котгоблинском. — За нами тут толпа лягушек прет, не желаете с ними пообщаться?

Лягушками, ежели кто не понял, коты называют гоблинов. Потому что зеленые, если вдруг кто опять не понял.

Маги и эльф вздрагивают от неожиданности, на меня глазеют с удивлением. Котоухие своему языку мало кого учат, напротив, тщательно скрывают его от чужих ушей. Но — когда ты в плену полгода живешь, язык освоить нетрудно. Особенно, если тебе палкой по спине гладят за каждый непонятый приказ (а толмача звать, ясно, никто не озаботится).

— Что свяй делает в компании Высшего? — интересуется вожак. Свяй — это по-ихнему грязный, есть у них животинка такая домашняя, вроде нашей свиньи, тоже грязь любит.

— На себя посмотри, рожа, — вежливо отвечаю я и, переходя на кошачий, объясняю Перхсу, куда ему следует засунуть язык, если он не хочет, чтоб эту часть тела ему банально отрезали. Маги и Медвежонок смотрят на меня с ужасом, эльфа происходящее не волнует.

На самом деле, все не так страшно, как кажется. Оскорбления среди котгоблинов — дело традиции, своего рода проверка на вшивость. Ответь я по другому — и признал бы себя в глазах котоухих низшим, и мнение мое уже никого бы не волновало. Кто отстоит свое «я» — молодец, кто прогнется — с тем и говорить не о чем.

— Что мой друг делает в компании Высшего? — повторяет свой вопрос вожак.

Чувствуете разницу? То-то же.

— Я брат его вожака, — высокомерно бросаю в ответ. Котгоблин озадаченно смотрит на меня, потом на эльфа, тот кивком подтверждает правдивость моих слов. Теперь все коты смотрят на меня просто-таки с благоговением. В их глазах человек, сумевший породниться с Высшими (да еще с самим вожаком!) практически подобен богу. Того и гляди, жертвы приносить начнут и девственниц приводить, чтоб от меня полубогов зачали. А девиц я ихних видел, видел… хрен какая из них полубога родит.

Негромко рычит обнюхивающий меня котоКОТ. Не на меня, в ту сторону, откуда мы пришли. Вожак реагирует мгновенно, жестами показывая, кто из его воинов где должен находится. Нам же предлагают идти своим путем, что мы с охотой и делаем.

И вовремя. Минуты через три после нашего ухода слышим рычанье боевых псов, вопли гоблинов, боевые кличи котоухих. Гулкий рокот барабанов сплетается с истеричным визгом трещоток. Судя по всему, ребята друг друга нашли, и теперь им точно не до нас.

— Может, вернемся, поможем? — нерешительно предлагает Медвежонок. Действительно, как же так, драка случилась, а мы отчего-то не участвуем.

— Кому? — язвительно вопрошаю я, и Медвежонок затыкается. В самом деле, чем котоухие лучше зеленых? Разве что пленных не едят, за что им моя огромная человеческая благодарность.

— От гоблинов точно подальше держаться нужно, — покачивает головой Релли. — Кудесники… это просто нечто! Вроде бы, и Силы особой нет. И умения ни на грош, а все мои чары вдребезги разбивает, просто ужас какой-то!

— Может, это из-за ауры Злого Леса? — предполагает господин Излон.

— Скорее всего, — кивает головой девчонка, и мне этот жест не нравится. Как-то она покровительственно кивает, как взрослый малышу несмышленому.

— Передохнуть бы? — жалобно просится Медвежонок. Ему уже лучше, морда приобрела естественный цвет, воздух уже не хватает зубами, а просто жадно вдыхает.

— Сейчас подальше отойдем, — неожиданно легко соглашается эльф. — Им не до нас уже, но те, кто проиграют, могут случайно наткнуться, когда побегут с поля боя.

— А за ними и победители, — хихикает Релли. — Что еще хуже.

Идем в молчании, все уже вымотаны до предела. Кроме эльфа, эти по лесу ходить-бегать могут, пока от старости не помрут. То есть, вечно. Даже маги спотыкаются, наверное, перестали работать чары выносливости, или что там они на себя наложили.

Я же наоборот, слегка посвежел. То ли второе дыхание пришло, то ли Лес энергией поделился, за эльфа приняв.

— Привал, — командует эльф, и мы дружно падаем на траву. Зажечь костер никто не предлагает, каждый понимает, что, брякни он такую глупость, за сушняком его же и пошлют. Медвежонок вяло жует мясо, уткнувшись взглядом в клочок безоблачного неба, эльф какие-то корешки харчит. Господа маги прихлебывают из фляжек (серебряных, между прочим, наверняка каждая с пол-деревни стоит), о чем-то негромко переговариваясь. Навостряю слух — обсуждают котгоблинов.

Интересно, мол, что у них кудесники умеют, а ведь что-то умеют, раз зеленые их до сих пор под корень не вырезали.

Это слушать мне не интересно. На что способны, а на что нет кудесники котоухих, я прекрасно представляю. Видел, так сказать, в действии. Поэтому достою мех с разбавленной эльфийской травяной настойкой и мелкими глотками пью. В тело тут же вливаются новые силы, откуда-то появляется зверский аппетит, и я принимаюсь набивать желудок наперегонки с Медвежонком.

— Я отлучусь, — говорит эльф. — Надо отыскать тропу, со всей этой беготней, мы здорово отклонились в сторону.