Охотник

Иногда мы видели облезлых от линьки песцов, петляющих между кочками. Я показал карабином на одного из них, и Константин, наверное, решил, что я хочу выстрелить:

— Не надо, сейчас они никому не нужны. И надо ж, мерзавцы, чувствуют это. Летом даже по лагерю шляются, а вот зимой, когда мех хороший, и близко не подпустят.

Через час мы остановились на привал — после того как погонялись за стаей куропаток. Они выпорхнули прямо из-под вездехода и приземлились метрах в ста. Константин достал из-за брезентовой перегородки, отделящей кабину от кузовного отсека, ружье. Когда стая села в очередной раз, он почти не целясь выстрелил. Три куропатки уже не взлетели. Я сбегал за ними и бросил их в кузов. Подождав несколько минут, мы опять догнали и спугнули ту же стаю. Теперь стрелял я и подбил двух. Влет я выстрелил напрасно — не попал. Майя сразу же отказалась стрелять — она и так при каждом выстреле опускала голову и потом смотрела в сторону, в окно.

— Если покатаемся впустую, хоть куропатки будут на ужин, — сказал Константин.

Мы поели, попили чаю — заваренный на небольшой чайник целой пачкой, он не показался чрезмерно крепким.

— Сидим, как три охотника на картине, — сказала Майя.

Я поглядывал на Константина — мне непонятно было его спокойствие. Наверное, я ожидал, что он будет перед Майей ходить петухом, выставляться с лучшей стороны. Но он, казалось, был еще более сдержан, чем всегда. Ну, покатался лихо — но так он, наверное, ездит всегда. Все было обычно, и обычность эта так спокойно воспринималась Константином, что нам с Майей передавалась радость его спокойствия. Он показывал рукой в разные стороны острова, рассказывал, что где находится, какие там красивые места, и горы, закрытые пока дымкой, и ручей с водопадом, и мы туда обязательно заедем. Мы крутили головой, и казалось, уже видели все это перед собой.

После обеда мы уже не искали оленей — может, сами попадутся, сказал Константин, — и поехали к южному окончанию острова. Здесь берег был высоким и крутым, внизу мощно набегали и бились в мерзлоту волны. Они подмыли берег, и прямо под нашими ногами Константин заметил выступающий бивень мамонта. Он торчал, будто кто-то огромным острым суком заткнул птичью нору. Константин размотал трос, сделал петлю и накинул ее на бивень. Взревел мотор, трос натянулся, врезался в берег — внизу раздался треск. Мы с Майей стояли сбоку и смотрели, как бивень сломался, взметнулся вверх, от него полетели вниз щепки.

— Старый, — сказал Константин, разглядывая бивень. — Потому так легко и выдернулся. Но ничего, разрежу на три части — на память.

Когда он нес к вездеходу бивень, от него отпала маленькая продольная щепка. Я поднял ее и положил в карман.

— Там, за проливом — материк, — показал рукой Константин. — А один раз я видел на горизонте корабль. Интересно было — плывет себе один — на тысячи километров.

— Может, и мы увидим? — Майя повернулась и пошла обратно к берегу. Мы остались стоять у вездехода. Я заметил, как Константин поднял что-то с земли, повертел в руке и выбросил щелчком, как окурок. Это был маленький желтый цветок.

— Надо было здесь привал делать. Место хорошее, — сказал я.

— Там хорошо, где нас нет, — ответил Константин.

Я взглянул на него. Какая-то глубокая грусть, непривычная для него, была на его лице. Словно на нем отражалось это холодное море и дымчатое небо с растворенным светом слабого солнца.

А ведь мы никогда не видим своего лица, подумал я, никогда. В зеркале мы меняемся. Вот эта тень, нашедшая на лицо Константина, есть и во мне. И мы сейчас так похожи.

— Все-таки хорошее место, — сказал я. — У меня в таких местах — озноб по спине. И в такие минуты почему-то мне кажется, что я жду наказания. За прошлую жизнь.

Константин взглянул удивленно:

— В чем же ты так сильно виноват?

Я пожал плечами:

— Знаешь, подробностей этой вины как будто и нет.

Константин хмыкнул:

— Значит, тебе кажется. Креститься надо, если кажется. Я как-то раз тоже думал, что виноват, попросил прощения — так на меня посмотрели, как на дурака. А другой раз считают тебя подлецом, а ты-то знаешь, что это не так. Так что, брат, всем не угодишь. Не бери в голову. А то — тебя послушать, так жить не хочется. Наказание, наказание! Какое наказание? Посмотри вокруг — ничего нет!

— Ну да, ну да, — ухмыльнулся я, глядя под ноги.

— Да что ты насмехаешься надо мной! Я утром на тебя глянул и понял — всё, не даст покоя этот умник. Ты ж все придумываешь! Про нас с Майкой…

— Про вас с Майкой придумал ты, — тихо перебил я его, — ты же решил не наскоком брать, а видишь как — с моей помощью. Сам же вчера сказал.

Я думал, Константин сейчас взорвется. Но он тихо и спокойно произнес:

— Всё. Это как-то не по-моему. Позвал девку на охоту, а ты вон что навертел. Поехали. А то счас тебя молнией с неба как шандарахнет. Наказание.

Подошла Майя:

— Вы что, поссорились?

— Подружились, — ответил Константин. — Поехали дальше.