Охотник для гаммы

К девятнадцатому веку всё устаканилось, к двадцатому – начало работать на перспективу. Двадцать первый век почти сгладил все шероховатости.Оборотни спокойно начали свой новый виток в освоении уже современного мира. Для большинства обывателей оборотни были уже даже не страшилкой, а вполне романтическими персонажами красивых фильмов, эротическими фантазиями самок и даже некоторых самцов. Чтобы влиться в новый мир, оборотням пришлось взаимодействовать с людьми. Конечно, влиять на людей никто не запрещал, и вот тут снова появились они, охотники. Но это уже была не власть, а инструмент. Обоюдоострый скальпель в корявых людских руках, но всё же инструмент. Кланов уже не было, были жалкие остатки былой мощи: слишком разбавленная кровь, почти бесполезные, как и люди. Вот только «почти». Потому что это всё ещё были охотники, и они быстро учились убивать и контролировать. Внушению не поддавались, не все, конечно, но чем древнее был род, тем ярче это проявлялось. И здесь тупость людская сыграла нам на руку. Власть имущие решили, что оружию думать не надо. Поэтому кровников начали сливать. Попросту отправлять на смерть. Конечно, новые технологии позволили людям выращивать в пробирках новых охотников, но это были пустышки, мясо. Остатки кровников были собраны в ЦОО, где их попросту учили умирать, слепо следуя приказам. Люди упустили из виду, что за ними наблюдают хищники, умеющие дожидаться подходящего времени для смертельного удара.

В общем, повезло мне родиться в это самое время. В нашей семье я был вторым, Ден, альфа, старшим. Потом меня догнал Егор, милый омежка, точная копия отца-омеги. Ясно, что отец-альфа души в нём не чаял и баловал, став прямо милым пёсиком под маленькой ножкой сыночки. Отец-омега недолго наблюдал и терпел, как ему «портят парня», и взялся за воспитание сам. Маленький Егорка прошёл военную академию и увлёкся медициной. Мы все думали: какой хороший омежка… Ага, этот омежка с первой течкой стал большим геморроем в семье, и нам с братом-альфой частенько приходилось вытаскивать его из приключений. Честно, я уже не верил, что найдётся альфа, способный усмирить эту бестию. Кстати, отец-омега умилялся, глядя на сыночку: «Фиг альфам, а не попка моей кровиночки». И вот случилось: Егор втрескался в альфу, и тот очень разумно обременил его целым выводком щенков, даже отстроил несколько медицинских центров, где его любимый непоседа засел за пробирками и иже с ними. Мы выдохнули, особенно я с Деном. Нам, как братьям-альфам, было нелегко выбрать: или надрать Егорке уши, или умиляться его проказам. Отец-омега обвинил нас в шовинизме и потребовал у отца-альфы ещё омежку. Егор, бестия, ржал над нами, обещая, что возьмёт шефство над младшим омежкой, и всё, что было с ним, покажется нам радужными историями. Омеги – зло.

Потом Дениска нашёл себе мужа, и я остался в семье один, кто не спешил размножаться. Причём обожаемый отец-омега изучающе взирал на меня. И в его голубых глазах всё чаще сквозил вопрос: «Когда?» Ну что я мог сказать? Омежек было много, я был один, и очень не хотелось их обижать, поэтому у меня была свобода действий и желаний.Такой отец, как Марат, планку снижать не позволял. Я выходил в круг скорее ради развлечения и легко ставил противников на место. Все приняли меня за альфу, и, блин, всё бы отлично, если б не течка, конечно, не такая обильная, как у омег, но всё же течка. Радовало одно: альфа в эти дни мне был не нужен. Я ничего не чувствовал. Не было сводящего с ума желания, как у омег, ну подрочил пару раз, и норм. Егор, заинтересованный подобным, принялся ставить на мне эксперименты. Видите ли, гаммы в наше время, как альбиносы у людей, редкая диковинка, а тут, как говорится, сам бог велел. Но я посоветовал ему удвоить своё семейство, если у него ещё есть энергия на меня. После этого Егор отстал.