Охотник (ЛП)

— Что ты делаешь?

Она взглянула на меня сквозь пелену волос.

— Звоню Гайджу сообщить, что ты еще меня не убил.

— Смешно. Ты не можешь…

— Привет! — произнесла она, перебивая меня, ее голос тут же повеселел. — Нет, я в порядке. А ты как?

— Неважно, — пробормотал я. — Я в душ. — На этот раз не для самоудовлетворения.

По комнате разносился ее смех, когда я закрыл дверь ванной, щелкнул замком и включил воду. Я не знал Гайджа, факт, что практически ничего не знал об их отношениях, кроме того что они были строго платоническими по ее желанию. Но знаю, что при разговоре о нем она много улыбалась, а с ним часто смеялась.

Она не улыбалась и не смеялась так много со мной.

Я вошел в кабинку и позволил теплой воде скользить по мне. Похоже, она не собиралась становиться горячее, но любой душ лучше, чем его отсутствие. Наклонив голову, почувствовал, как мягкие струи побежали по затылку. Потребовалось несколько минут, прежде чем напряжение последних нескольких дней уменьшилось.

Досадно, что этого было недостаточно.

Выключив воду и выбросив из головы эту чертову калифорнийскую задницу, я вытерся жестким грубым полотенцем. Господи. Это место — помойка. Я протер им голову, а потом обернул вокруг талии и закрепил.

Когда я вышел, Адриана сидела на кровати, глядя в окно. Она не повернулась ко мне, но я заметил смертельную хватку на телефоне. Костяшки пальцев сильно побелели, а подбородок подрагивал.

Я пересек комнату, достал из сумки чистые боксеры и посмотрел на нее. Ее челюсть не только дрожала, зубы были сжаты, а глаза увлажнились.

— Эдди? — мягко спросил ее, когда она не обратила на меня внимание. Я натянул чистые джинсы и застегнул их. — Эй, что стряслось?

Ее горло дрогнуло, когда она сглотнула, и в глубине груди у меня зародилось болезненное чувство. Я уже видел ее плачущую прежде, но сейчас она выглядела так, словно изо всех сил старалась сдержаться, какую бы боль не чувствовала.

— Почему ты солгал мне? — прошептала она после минутного молчания, поднимая взгляд. Прежде чем я ответил, она встала и подошла ко мне. — Почему. Ты. Мне. Солгал?

Боль нарастала так стремительно, что практически превратилась в физическую.

— Для начала тебе придется объяснить мне, Эдди.

— Меня зовут Адриана! — ее голос надломился посреди фразы, и она толкнула меня в грудь. Слезы, сверкавшие в ее глазах, теперь потекли по щекам. Она яростно вытерла их. — Дариен! Почему ты солгал мне, Карло? Он не выжил! Он мертв!

Хотелось бы мне иметь готовый ответ.

— А? Думал, сможешь это скрыть? Гайдж только что рассказал мне! — она горько рассмеялась и тщетно провела рукой под глазами. Слезы лились быстрее, чем она успевала вытирать их. — Я спросила, слышал ли он что-нибудь от Дариена, и он мне сказал. Сказал, что Дариен погиб. Один из мелких сошек Энцио убил его. И ты знал! Я уверена! Разве не так? Ответь мне, черт побери!

Медленно, глубоко вдохнул и кивнул головой в ответ.

По глазам я видел, как разбивается ее сердце.

Глава 21. Адриана

Боль, о, Господи!

Словно болезнь, она разливалась по венам, медленно отравляя своей правдой.

Угрожая парализовать своей силой, охватила меня так, что я не могла сделать вдоха. Я не знала, как переварить информацию, озвученную Гайджем.

Что он не слышал от Дариена ничего со дня накануне перестрелки. Потому что Дариен не выжил.

Его смерть даже не была быстрой.

Его раны не были смертельными. Просто никто не смог добраться до него достаточно быстро, и Гайдж думает, что Исайя, трусливый кусок дерьма, сбежал.

Трусливый.

Как Хантер.

Потому что не смог сказать мне правду.

Потому что тупо соврал.

Сердце болело, как никогда. Это была еще одна вспышка после взрыва боли, будто бы сжегшего меня заживо.

— Ответь мне! — требовала я у Хантера, глаза пекло от слез.

Он медленно кивнул.

— Да.

Он знал. И врал. Не рассказал мне.

— Адриана... — он потянулся ко мне.

Я отступила назад и вскинула руки.

— Не прикасайся ко мне. Не прикасайся, блядь, ко мне, Карло!

Его руки опустились.

— Сожалею.

— Сожалеешь? — я сдалась и попыталась вытереть слезы. — Ты сожалеешь? Сожалеешь, что лгал мне и говорил, что самый близкий для меня человек, заменивший отца, человек, спасший мою гребаную жизнь десять лет назад, жив, тогда как это было ложью? Ты вообще представляешь, что я сейчас чувствую? Представляешь? Скажи?

— Нет, — медленно ответил он. — Не представляю.

— Хочешь знать, что такое сожаление? — я сузила глаза и вложила во взгляд каждую унцию злости, накопившуюся в моем теле. Думала, что прежде у меня была необходимость ранить его. Я ошибалась. Нет. Вот она эта потребность, когда холодная ненависть замораживает сердце.

А худшим было то, что я знала — слова, которые собиралась сказать, истинная правда.

— Я сожалею, что ты вообще появился в Калифорнии. Сожалею, что не нажала на тот чертов курок. Сожалею, что вообще снова увидела твое проклятое лицо, — оттолкнула его с дороги и схватила рюкзак со своими вещами.

— Что ты делаешь? — Хантер попытался выхватить из моих рук рюкзак, но я развернулась и ударила им его в бок.