Охотник на кукушек

Охренеть! Костя раскрыл «Правду» от двадцать седьмого ноября, где на первой полосе сообщалось, что финская артиллерия обстреляла погранзаставу Майнила. В газете от тридцатого числа сообщалось об обстреле финским фортом городских районов Кронштадта. СССР официально объявило войну и нанесло ответный бомбовый удар по Хельсинки. Второго декабря РККА пересекла границу и заняла позиции в предполье укрепрайона Суммакюля. Далее сообщалось, что буржуазное правительство бежало из Хельсинки, а новое возглавил Отто Куусинен. Ниже была статья о делегации Финляндской демократической республики, которая подписала в Москве Договор о дружбе.

Костя, конечно же, знал много историй о пропавших в лесу грибниках и охотниках. Слышал рассказы о тайных тропах волхвов и ведунов, позволявших в минуты проходить по сотне километров. Но разум не позволял поверить в реальность подобного случая с ним. Такого не может быть, потому что не может быть никогда! Это розыгрыш или подстава. Он егерь и не раз ловил браконьеров из начальства всяческого ранга с прочими бизнес-дядями и тетями. Вот и отквитались.

Предположение для самоуспокоения – это он прекрасно понимал, злыдни поступают проще. Но возможность одним шагом перенестись в тридцать девятый год выходила за грань понимания. Тяжкие раздумья прервала суматоха во дворе, в домик Кости вбежал дежурный офицер и суматошно выкрикнул:

– Приезжает Тыну Суурилайнен! Специально к вам для особого разговора! Вы уж приоденьтесь поприличнее.

– Кто такой этот Суурилайнен?

– Как кто? Член Коминтерна! Председатель Международного отдела!

– У меня нет другой одежды, – развел руками Костя, – разве что сменить ботинки на сапоги.

За окном послышался шум мотора и после некоторого перерыва – громкий рапорт генерала. Затем скрипнули ступеньки крыльца, и комнату заполнил широкоплечий гигант.

– Здравствуй Костя, вовремя ты ушел, там сейчас настоящая вакханалия.

– Каждая война начинается с вакханалии, – последовал нейтральный ответ.

Гость грузно опустился на стул и заговорил по-фински:

– Мы были уверены в победе, каждый рабочий коллектив проголосовал за воссоединение с Советской Россией на условиях республики.

Костя с усмешкой продолжил:

– И вдруг газеты разом начали писать о злобных русских, которые двести лет угнетали гордый и талантливый народ Финляндии.

– Если бы только эта муть! Рабочие вышли на демонстрации, а безбашенные нацики забросали их бутылками с горящим керосином.

– Затем начали стрелять.

– Откуда знаешь? Ты случаем не знаком с Ухо Тойвоненом?

– У него в Иматре магазинчик охотничьего снаряжения, – вспомнив веселого толстячка, уточнил Костя.

– Когда рабочие взялись за оружие, к нацистам присоединилась полиция – и люди испугались. Война неизбежна!

– Запад уже пообещал поддержать борьбу Финляндии за независимость?

– Сулят золотые горы, а нацики твердят о «Великой Финляндии», которая обязана уничтожить Ленинград вместе с русскими.

– Каждый патриот должен убить дюжину русских рабов?

– Вот именно! Даже придумали новое приветствие: «Твой брат по ненависти к русским».

Тему международного империализма, пытающегося идеями национального превосходства разрушить единство пролетариата, они обсуждали более часа. Затем Тыну Суурилайнен предложил поехать с ним и рассказать ленинградским комсомольцам истинное положение, сложившееся в Финляндии на сегодняшний день. Кто бы возражал! Костя был согласен на все, лишь бы поскорее выбраться за забор треклятого погранотряда. Его уже не интересовал год или век, в прошлом он, настоящем или будущем. Хотелось на свободу!

* * *

Ленинград встретил звоном трамваев и дымом заводских труб. Это не антураж съемочной массовки очередного кинофильма. Невозможно убрать кольцевую магистраль с хрущевками, брежневками и прочими послевоенными домами. На улице – обычный декабрь тридцать девятого года с незамерзшей Невой и без снега в парках и скверах. Машина остановилась у проходной танкового завода имени Ворошилова[3], и местное руководство провело в клуб.

Костю увели в заполненный комсомольцами зал, а Тыну Суурилайнену предстояло выступить перед коммунистами. Что сложного в выступлении перед многочисленной аудиторией? Говори, что знаешь, больше ничего не требуется, но Костя застыл в столбняке. Помогли собравшиеся комсомольцы, незнакомый парень с первого ряда доброжелательно крикнул:

– Не робей! Говори простыми словами! Мы – такие же рабочие, как и ты!

Тема войн и разрушения государств осталась актуальной в далеком для них двадцать первом веке, и скованность вмиг улетучилась.

Он говорил более часа, пока на сцену не вышел Тыну Суурилайнен и тихо сказал:

– Умеешь зажечь слушателей, молодец! Заводчане сделали вывод, что ты сам бился на улицах Хельсинки.