Охотник на мафию. Часть 1

Михаил Шелест Охотник на мафию Часть 1

Глава 1

Юрия Мамаева хоронили со всеми почестями, положенными погибшему от пули преступника офицеру спецназа. Были сказаны соответствующие случаю слова, прозвучали выстрелы салюта. Разошлись и разъехались скорбные родственники и знакомые. Когда место опустело, к укрытой цветами и венками могиле подошёл человек и положил четыре гвоздики.

— Извини, дружище, — сказал он. — Это тебе от нас двоих. Абдула прийти не смог. Лежит под капельницами. Очухается, мы с ним вместе придём. Прости, что меня не было с тобой.

Андрей заплакал.

— Прости, братишка!

* * *

Сознание возвращалось медленно. Сначала в сплошной тьме промелькнули вспышки северного сияния. Потом появились какие-то образы: человеческие лица, трава и муравей крупным планом, озеро, купающиеся люди. Парни, девушки, дети… Городские улицы, машины… В основном белые Тойоты. Мелькнули знакомые лица, но кто это, сознание сквозь сон не улавливало.

Потом снова резко потемнело и веки, дрогнув, приоткрылись. Перед глазами было лицо склонившейся над ним девушки. Её, чуть подведённые тушью, серые глаза с прищуром смотрели пристально и с интересом. Губы разошлись в улыбке.

— «Врач», — подумал полковник, поняв, что на женщине надета белая шапочка и халат. — «Значит я в госпитале. И это уже хорошо, что не в вонючей подворотне».

Он хорошо помнил, как бежал с автоматом в сторону выстрелов, а потом вдоль стеночки крался по подворотне в темноте, боясь нарваться на пулю, и нарвался. Кто-то хитрее него затаился в темноте, вероятно улёгшись в грязь, и выцелил его по силуэту на фоне звёздного неба. А он ползти по грязи не хотел. Не война же, в самом-то деле?! И дежурство только началось, ходи потом грязным, да и «комок» совсем новый, а новое пачкать сильно не хочется. К новому относишься бережно. Что к новой одежде, что к новой девушке. Полковник заметил вспышку одиночного выстрела и успел всадить в неё короткую очередь.

Пуля, принадлежащая ему, скользнула снизу вверх по бронежилету и… попала в горло.

— В горло? — удивился воспоминанию полковник.

Горло не болело совсем и, судя по всему, не было и забинтовано, а вот грудь при каждом вдохе-выдохе взрывалась болью в нескольких местах. Минимум в трёх.

— Гляди-ка, живой! — услышал он мужской удивлённый голос. — Удивительно. Очень редкий случай.

— За такую операцию нобелевскую премию давать надо, — сказала девица.

— За медицинские операции нобелевку не дают, — саркастически хмыкнув, сказал мужской голос. — Да и не за какие не дают.

Врач рассмеялся. По тону его голоса чувствовалось, что он был очень доволен, что пациент «скорее жив, чем мёртв».

Пациент, как не выворачивал глаза, говорящего не видел, а поднять голову от подушки не мог.

— А вот если описать случай в журнале, то почёт и уважение в медицинских кругах нам с тобой, Верочка, было бы гарантированно. Да-а-а… Но это не наш случай. Да и не нужно мне ничего… Главное, что он выжил! Но какое сердце! Ведь ни на секунду не остановилось. Я ковыряюсь в нём, пулю вынимаю, а оно дрожит, но бьётся. Бля-я-я!

Краешком сознания полковник понял, что этот голос ему был знаком, но имя… Имя человека — хозяина голоса, он вспомнить не мог.

— Почему вы, Андрей Юрьевич, говорите: «Мы»? — кокетливо проговорила девушка, продолжая заглядывать полковнику в зрачки. — Это всё вы.

— Нет-нет, Верочка, без вашего ассистирования я бы не справился.

— Да ну вас! Так и стоит перед глазами, как вы кусок кости ключичной доставали. Там же артерия… А крови сколько! А мусора и осколков! Бр-р-р! Он уже две недели лежит, а ни нагноений, ни сепсиса…

— Сплюньте, Верочка! Только не на пациента.

— Тьфу, тьфу, тьфу. Вы ювелир, Андрей Юрьевич.

— Если бы я был ювелиром, жил бы в Израиле, — хихикнул «Андрей Юрьевич».

— «Так», — подумал полковник, — «военврачей с таким именем-отчеством я не знаю. Или меня знают, а я нет? Так не бывает».

Полковник решил проверить горло. Не ранено ли? Руки поднять, чтобы потрогать, он не мог, как, впрочем, не мог и пошевелиться. Он чуть кашлянул, проверив связки. Нормально! «Кхек» получился сносный.

— Пить, — проговорил он, и его грудь снова вспыхнула болью.

Девушка отшатнулась и из-за её спины раздался смешок, а потом восторженный возглас:

— Ну, Абдула, ты даёшь! Кому рассказать — не поверят.

— А ты не рассказывай, — едва слышно прохрипел…

«Абдула? Какой-такой „Абдула“? „Абдула“ — это не я», — мелькнула мысль.

— Какой я тебе «Абдула»? Мой позывной «Сармат», если что, — сказал полковник и закашлялся, одновременно застонав от боли. От боли же он и потерял сознание.

— Странно, — сказал военврач, обращаясь к обернувшейся к нему Верочке. — Уж кому, как не мне, знать его позывной. — «Сармат», это позывной…

Андрей Юрьевич прервал себя, не окончив фразу.

— Это, Верочка, вам знать не следует.

Военврач стоял, глядя на своего друга, лежащего без сознания и почёсывал подбородок.

— Интересный случай, — пробормотал он.

* * *