Охотник на магов (СИ)

К слову сказать, в отличие от того же сира Ричарда Лайона, в пределах моей досягаемости находился только лишь один поднос с хлебом. Даже рядом с добрым монахом Алексом Агорником не было ни одного блюда, все они, казалось, мигрировали в сторону львиного бастиона. Впрочем, рядом с духовником оказался кувшин с вином, так что отсутствия возле себя еды он попросту не заметил. Чего не скажешь о нашем втором рыцаре.

Сир Дикон Айронхарт явно был недоволен намечающейся тенденцией. Видимо, тарелка каши и поднос с мясными закусками, что сиротливо ютились перед мужчиной, не могли утолить голод настоящего солдата. А быть может рыцарь был просто ярым приверженцем равноправия, и его бесила та Мекка, что раскинулась вокруг его сослуживца, учитывая, что другие не имели подобного изобилия. Другими словами, не нравилось ему, что такое внимание оказывается лишь одному человеку из их отряда. Но сир Айронхарт молчал, позволяя себе только мрачно зыркать в сторону своего собрата по оружию и порхающих вокруг него официанток.

Дикон был старше Ричарда по прожитым годам, но равен с ним по званию. Не возьмусь сказать, кто из них кому отдает приказы. Вполне возможно, что, когда приходит время обдумывать дальнейшие действия, они держат между собой совет.

Дику было около сорока, он был крупным и широкоплечим, но почему-то у него не получалось создавать то впечатление статности, что само собой выходило у Лайона. Но все же опыта у Дикона было больше чем у его соратника. То, что он, имея такую опасную профессию, сумел дожить до своих лет, говорило само за себя. Рику это только предстояло совершить. Хоть в чем-то он уступал Айронхарту.

Правда подобный опыт так же налагает на людей свой отпечаток. Годы, проведенные Диконом в стычках и сражениях, не пощадили его и оставили на его теле несколько шрамов, в том числе и на лице рыцаря. Самый большой, тот что сразу бросался в глаза, обезображивал его левую щеку, другой, поменьше, рассекал губы. Удар, что оставил ему эту отметину, также выбил пару зубов, а сам шрам растянул губы и теперь, казалось, что в этом месте рот Дикона постоянно полуоткрыт. Вместе с не один раз сломанным носом, коротким ежиком черных волос и колючим взглядом, Айронхарт совершенно не производил впечатление писаного красавца. Но это, опять-таки, если сравнивать его с сиром Ричардом Лайоном. А вот на моем фоне Дик смотрелся вполне себе ничего.

Я угрюмо посмотрел на свое отражение в полупустой жестяной поднос. Оттуда на мой взгляд ответил лысый и худой парень. Да, я брился наголо, но не из-за одного из этих монашеских обетов. Я, как и рыцари, мог их принимать, но это не являлось для меня обязательным условием. Из-за довольно большого ожога на моей голове, который изуродовал мне правое ухо и дотянулся своими горячими пальцами аж до затылка, волосы на ней росли совсем неровно, кое-где даже местами с большими проплешинами. Собственно, фигуры Лихтенберга, что, выглядывая из-под воротника, карабкались по моей шее, пересекая лицо и также доставая почти до самого затылка, только с другой стороны, тоже не способствовали нормальному росту моих волос. Поэтому я решил их брить. Лучше уж так, чем ходить с редкими и беспорядочно разбросанными кустиками волос, словно какая-нибудь побитая язвами псина.

Следы, оставленные на мне молнией, само собой меня тоже не украшали. И хоть они выделялись не так сильно, как шрамы Дикона, своей сетью они покрывали мне почти все лицо, превращая его в холст с изображенным на нем каким-то странным, красным и ветвистым деревом.

С такими отметинами эталоном красоты я естественно не был. Один раз взглянув на меня, все подавальщицы избегали встречаться со мной взглядами. Впрочем, я и сам не искал ни с кем зрительных контактов, угрюмо уставившись в столешницу перед собой. Но видимо кто-то все-таки пожалел меня раз передо мной появился этот поднос с хлебом. А быть может просто к тому времени как раз закончилось место на столе перед сиром Ричардом.

Наконец через какое-то время с большим подносом, на котором истекал жиром целый поросенок, к нам прошествовал сам хозяин таверны. Сгрузив свою ношу на середину стола, он с явным неодобрением и, по-моему, даже некоторым испугом отметил расстановку блюд на столе. Несколько, как ему казалось, невидимых нами затрещин официанткам и яростный шепот сделали свое дело, и приоритеты подавальщиц сменились на трио инквизиторов. Теперь все новые блюда в первую очередь возникали перед ними.

К тому времени Алекс уже полностью опустошил кувшин с вином и попытался завязать приятельскую беседу сперва с одним из братьев оруженосцев, а затем с экзорцистом. Но первый был полностью сконцентрирован на еде, а второй заглядывал в рот и ловил каждое слово старшего инквизитора, который тоже вещал какую-то историю. Пробурчав себе под нос что-то совершенно нелестное о подхалимах, Агорник, нисколько не стесняясь, придвинул к себе вплотную блюдо с поросенком и решил, что пора закусывать.