Охотник на отморозков

Шершень занес ружье, целясь прикладом Степе прямо в лоб. Еще секунда и Шершень ударит, Глушитель потеряет сознание, его накроет вода и он утонет. Его унесет река, его труп будут искать и найдут не скоро. Какой позор, его будут вытаскивать, а он без трусов и все увидят какой у него маленький член! Степа одумался!

— Не бей, эт-то н-не его я-а-а уб-бил, — заблеял Глушитель.

— А кто его убил? — спросил Шершень.

— Я в-все р-расска-жу, только в-выпус-ти из воды, — взмолился Глушитель.

На улице было не очень холодно, что-то около минус пяти, десяти градусов. Вода, как известно, замерзает при ноле градусов. Но она не замерзала, а весело журчала по камням. Значит, в воде было даже теплее, чем просто на морозе на воздухе.

— Вылезай, — скомандовал Шершень.

Степа Глушитель дважды пытался вылезти и дважды падал обратно. Его колотило, как в лихорадке. Наконец, после третьей попытки он выполз и съежился на берегу, закрыв руками свое «хозяйство» между ног.

— Помни, — сказал Шершень, — начнешь отпираться, я засажу тебя обратно в реку. Ясно?

Глушитель поспешно кивнул.

— Хорошо, — согласился Шершень, — в дом бегом, раз, два, три!

Глушитель, подпрыгнул на месте и стремглав помчался к дому, тряся пузом и съежившимся до размера горошины пенисом. Шершень побежал за ним.

Когда Глушитель ворвался в дом, то с ходу схватил со стола початую бутылку водки и заглотнул половину.

— Э, хватит, — сказал Шершень, отобрал у него бутылку и выбросил в снег на улицу.

— Можно я, пожалуйста, накроюсь пледом, — попросил Глушитель.

В данный момент он олицетворял собой образец воспитанности и послушания. Его можно было бы сфотографировать и повесить на стенд «Ими гордится школа».

— Накрывайся, — разрешил Шершень.

Пока Глушитель закутывался в плед, а в бане колотили в дверь, Шершень осмотрелся в доме Глушителя. Его внимание привлек музыкальный центр.

— Записывает? — спросил Шершень.

— Кто? — не понял Глушитель.

— Магнитофон, — ответил Шершень.

— Да, — сказал Глушитель.

— Хорошо, — Шершень на мгновение, отойдя к магнитофону, отвернулся, и чуть было не совершил этим ошибку.

Дрожащий Глушитель выхватил из-под расшитой подушки дивана револьвер. Но, «Увы!», его руки не слушались, и Глушитель позорно с грохотом выронил грозное оружие на пол. Поднять он его не успел, хотя и попытался. Шершень толкнул его к дивану ногой и завладел оружием сам.

— Так, так, — промолвил Шершень, — бунт на корабле? Опять пойдем купаться?

— Нет, нет, только не это, — взмолился Глушитель.

— Иди сюда, — приказал Шершень, — к магнитофону и садись на стул.

Глушитель быстро исполнил приказание, сел и испуганно посмотрел на своего мучителя. Он не понимал, кто это такой, откуда он взялся такой решительный, и это рождало страх. Шершень не стал связывать трясущегося от холода и кутающегося в плед Глушителя, он и так был жалок и не способен на нападение. Потом взял со стола первую попавшуюся кассету, сунул ее в подкассетник и включил кнопку записи.

— Спой что-нибудь, — сказал он Глушителю, — проверим, как пишет.

— Чего? — не понял тот.

— Говорю спой, — пояснил Шершень.

— Не буду я, — обиделся Глушитель.

Его Крестного отца заставляют петь, как какого-нибудь ресторанного паяца. Это было унизительно. Шершень без предупреждения дал Глушителю затрещину, да такую, что у того искры из глаз посыпались.

— Пой, говорю, — снова приказал Шершень, — не зли меня.

— А что петь-то? — взвизгнул Глушитель.

— Да, что хочешь, — сказал Шершень, — что тебе нравится.

И Глушитель запел, страшно фальшивя и путаясь в мелодии. Что говорить, сам Николай Басков в такой ситуации визжал бы и неверно интонировал. А запел Глушитель вот что:

— Таганка, все ночи полные огня, Таганка, зачем сгубила ты меня…

— Хватит, — сказал Шершень и перемотал пленку.

Затем включил воспроизведение.

— Таганка, — запел магнитофон, — все ночи полные огня…

— Пишет, — резюмировал Шершень, — плохо ты поешь, ну, да ладно, приступим к записи. Я буду задавать вопросы, а ты отвечать, ясно? Будешь отвечать плохо, пойдем снова купаться. Да кто там у тебя в бане так колотится?

В дверь бани и, правда, колотили так, что было слышно даже в доме.

— Там директор универмага Иван Израилевич и две девчонки по вызову, — уныло ответил Глушитель.

— Не пойму, чего ему там не сидится? — пожал плечами Шершень. — Или ему двух девчонок мало? А, я понял. Наверное, у тебя с Израиливичем любовь и он по тебе скучает.

Глушитель снес злую шутку покорно, а что еще оставалось делать в его положении? Шершень включил запись и сказал Глушителю.

— Представься.

Глушитель не хотел представляться, и Шершень снова врезал ему по затылку, после чего амбиции бандита снова растворились без следа.

— Степан Петрович Глушаков, кличка Глушитель, — сказал он безрадостно.

— Я от тебя эмоций не требую, но говори погромче и внятней, — приказал Шершень.

— Степан Петрович Глушаков, кличка Глушитель, — выкрикнул громко, как в армии Глушитель.

— Рассказывай, как ты убивал Дениса Шарандо.

— Я не убивал, это не я, это Д'Артаньян!

— Какой Д'Артаньян? — возмутился Шершень. — Ты что бредишь?