Охотник на попаданцев

Ну а о себе Клаудия рассказала скупо и немного. Этакая типичная «девушка из общества, близкого к высшему», с «умеренно левыми взглядами». Сказала, что родилась в Индокитае. Потом они с родителями долго жили там (в Ханое и Сайгоне) и в других французских колониях. Училась в частной школе и в университете. Покойный муж Клаудии, фамилию которого она мне не назвала, якобы был офицером Иностранного легиона, воевал во Вторую мировую, а потом служил в Северной Африке и Индокитае. Там, в Индокитае, он и погиб в начале последней войны, угодив под «неправильно сброшенную» американцами атомную бомбу.

Я спросил: а как она сама отскочила от этого трагического замеса? На это моя новая знакомая сказала, что она с дочерью, как и многие семьи французских военных, успела уехать из Индокитая, когда в Корее вся эта «новая волна» только началась. Якобы муж Клаудии проявил поразительную дальновидность, поскольку с самого начала считал, что всё это закончится плохо.

С тех пор Клаудия, по её собственным словам, сильно не любит этих, как она выразилась, «западников». В общем, выходило так, что она не доверяла ни коммунистам, ни антикоммунистам, то есть тем самым фактически поставила себя в незавидное положение между молотом и наковальней, как говорили в одном известном фильме «белые придут – грабют, красные придут – грабют, куды ж бедному крестьянину податься». Хотя кого любить, а кого вовсе даже наоборот – это её сугубо личное дело…

Ещё она рассказала, что гражданство у неё двойное – французско-марокканское. Марокко здесь, у них, было уже практически независимым государством, и в ряде случаев марокканский паспорт, похоже, был полезней, чем французский.

У Клаудии была некая «импортно-экспортная фирма» (по её словам, семейный бизнес, но по-моему, скорее просто легальная «крыша» для разного рода тёмных делишек), работающая в Марокко, Алжире и Французской Западной Африке (Алжир в этой реальности тоже был почти независимым государством, а вот с Западной Африкой не всё ещё было вполне понятно – привычного в нашей реальности разделения этой колонии на несколько независимых государств здесь на данный момент не произошло), а также разная «недвижимость и торговля» в Рабате, Касабланке, Дакаре и Браззавиле.

Плюс именно где-то там, в Африке, сейчас жили её родители (правда, о родителях Клаудия говорила как-то особенно невнятно, так что я не исключил, что они, возможно, не «живут», а скорее «похоронены» где-то там, в семейных частных владениях) и уже упомянутая пятнадцатилетняя дочь.

При этом я обратил внимание, что при упоминании о дочери на её лице появляется недовольная гримаска. Какие-то сложности в области отношений между отцами и детьми, а точнее матерями и дочерьми переходного возраста, решающими нелёгкую проблему полового созревания? Как же это знакомо. Многие мои приятели-женатики постоянно и нудно говорят о том, что семья – вещь просто необходимая (особенно в плане стакана воды в постель, когда будешь подыхать от старости), а дети – это прямо-таки счастье, но, немного поддав или оказавшись в затруднительной ситуации (особенно будучи уверенными, что их при этом не услышит кто-нибудь случайный), те же самые люди начинают именовать собственных жён и детей словами, которые в нашей державе обычно пишут на заборах. Так что любовь и женитьба – это вам, ребята, никакие не вздохи на скамейке, а скорее непрекращающееся остервенелое рубилово заточками, вечная война всех против всех…

Про свой собственный возраст Клаудия мне ничего не сказала (да и какая женщина в здравом уме вообще станет говорить про такое?). Но я так понял, что по всему ей должно быть лет тридцать пять или около того.

Что тут сказать, серьёзная мадам. И если фамилия Воланта в Тоскане столь же «почтенна», как, к примеру, Корлеоне (извиняюсь за столь банальный пример) на Сицилии, я этому нисколько не удивлюсь – в Италии подобных «семейных предприятий», в просторечии именуемых «мафиями», всегда хватало…

– И чем мы с вами займёмся, когда приедем во Францию? – спросил я, глядя, как за стёклами «Изетты» мелькают придорожные столбы и деревья.

– Естественно, вашим делом, – ответила Клаудия, морщась от света фар встречного грузовика. – Вы, Ярослав, появились очень вовремя. Один из тех троих, что вас так интересуют, недавно неожиданно объявился во Франции и, кажется, ищет контактов с американцами. Сейчас мои люди пытаются его отследить. Только прошу вас – ни слова о наших делах на этой стороне границы. А если немецкие пограничники будут спрашивать о цели поездки, говорите «по личным делам». И предъявляйте только паспорт, а ваше служебное удостоверение никому не показывайте. Мы подъезжаем…

За лобовым стеклом малолитражки показалась река (надо полагать, Саар), и через минуту мы въехали на мост. Судя по его свежему и какому-то слишком простому виду, этот мост был построен явно недавно и, очень похоже, армейскими сапёрами.