Охотник на шпионов

– Надо будет, заведем все, товарищ майор! – чуть ли отрапортовал в этом месте младший командир Воздвиженский, видимо, имевший самое непосредственное отношение к этому самому 28-му ОТБ. – Только у нас на плавающие танки полных экипажей не наберется!

Ну, блин, герои-танкисты, все как всегда. Завести-то они свои коробки, допустим, заведут, а вот кто на них поедет – это уже другой вопрос. Впрочем, я уже не удивился, что и танкистами здесь командует всего-навсего сержант.

Дослушав монолог Воздвиженского, Гремоздюкин уточнил, что танки оказались тут в общем-то случайно, поскольку в момент, когда белофинны, как он изволил выразиться, «поперли изо всех щелей» и перерезали дорогу, их экипажи, с помощью ремонтников из 13-го АРВБ, устраняли какие-то мелкие поломки, находясь на этой самой поляне.

Из артиллерии в «котле» оказалась всего одна полковая пушка образца 1927 г. с полусотней снарядов. Кроме того, наличествовало четыре станковых пулемета «максим», девять ручных ДП, три снятых с подбитых и брошенных танков ДТ и одна максимовская счетверенка М-4 на грузовой автомашине (что-то я тут ее пока не видел). К пулеметам имелось по паре-тройке боекомплектов, имея в виду снаряженные ленты и диски. У остальных бойцов было по 50—100 патронов на человека. Плюс имелся некоторый запас винтовочных патронов в цинках, по словам Гремоздюкина, примерно четыре тысячи штук. Самозарядных винтовок всего несколько штук, в основном вооружены мосинскими трехлинейками, плюс «наганы» у танкистов и младшего комсостава. Автоматов нет, ручных гранат тоже практически нет.

Ну да, как говорил дедушка Ленин, социализм – это учет. Учет у них был на должном уровне, а вот все остальное…

– И какие вам ставили боевые задачи? – спросил я Гремоздюкина, дослушав его рассказ, заставивший думать, что, скорее всего, он был заместителем командира хозяйственного, а вовсе не стрелкового взвода.

Как выяснилось, 57-й стрелковый полк выдвигали по этой дороге «для охраны коммуникаций 18-й стрелковой дивизии», и это все, что успели довести до сведения его рядового и сержантского состава. Однако сама дивизия с приданной танковой бригадой успела уйти далеко вперед, где их в итоге и взяли в два больших «котла». А шедший следом за ними прямиком в «мешок» относительно малочисленный арьегард и тыловые подразделения финны без особого труда рассекли на части, тормознули и взяли в колечки вдоль этой чертовой дороги, образовав несколько мелких «котлов».

Что сейчас происходит в 18-й дивизии, здесь никто не знал уже давно. По крайней мере, именно так утверждал Гремоздюкин. Оставшиеся «на хозяйстве» после поголовной гибели всего комсостава старшины и сержанты в свалившейся на них критической ситуации ориентировались слабо. У меня сложилось впечатление, что они от всего этого тупо впали в ступор. Нет, то есть умирать или сдаваться в плен, конечно, не хотел никто из них, но и только-то. В остальном они, видимо, полагали, что, если финны не станут особо активничать (поскольку на этой лесной дороге и других целей хватало), «как-нибудь пронесет». Пока командиры были живы, от них «сверху» постоянно требовали разблокировать дорогу, и они отдавали соответствующие приказы подчиненным, вследствие чего окруженцы раз за разом посылали людей на разведку и даже пытались вести наступательные действия. Это, разумеется, не дало ничего, кроме ничем не оправданных потерь. Таким образом, сейчас никого старше по званию, чем я и военфельдшер Феофилова, здесь действительно не было.

– Доложите обстановку поточнее! – потребовал я от Гремоздюкина, достав из планшета карту, которую немедленно разложил на столе.

– А чего докладывать-то, товарищ майор? Все хреново. Сами же видите!

И опять он меня не удивил.

– И все-таки? – решил настоять я. – И пока я попрошу вас не делать каких-либо выводов!

Как мне показалось, с трудом воздерживаясь от семиэтажных матюгов, мрачный замкомзвода продолжил рассказ. По его словам, они все еще держатся только благодаря появлению здесь пять дней назад троих «ребят из 301-го лыжбата» (то есть Кюнстов) с их СВТ. По словам Гремоздюкина, эти «просто золотые» ребята обучены стрелять очень точно (ну еще бы!), в том числе в темное время суток и на звук. И это при том, что винтовки у них без оптических прицелов и прочих приблуд! Именно из-за того, что эти трое лыжников постоянно сидели в секретах по периметру «котла», и, глядя на них, кое-чему научились и некоторые другие красноармейцы, финны в последние несколько дней перестали соваться в ближний бой, предпочитая обстреливать «котел» издалека, из стрелкового оружия (видимо, из снайперских винтовок) и минометов.

– И сколько противника против нас? – уточнил я, специально сказав не «вас» а «нас», типа я уже командую, пусть утешатся. – Точную цифру назвать можете?