Охотник на ведьм

– Разве что – усмехнулся он. – Время, надо заметить, тоже неверно рассчитал, забыл про святое причастие?

– По мне – в самый раз.

Надоела мне эта игра в вопросы и ответы. Кто это? Нежить? Нет, не похоже; перстень на руке холодный, значит – не они. Полиция? Неужели Казимерас навел? Тоже нет, не тот он человек; не хотел бы помогать – сразу бы отказался. Да и менты разговоры разговаривать не будут, ласты за спину завернут – и все. Авгур? Но зачем ему меня останавливать? Думай, Айдаров, думай!

– Слишком много знаешь. Кто ты?

– Не задавай ненужных вопросов, Александр. Перстень, отца Станислова у тебя?

– Да. Хочешь забрать?

– Мне он без надобности, да и тебе тоже. Положи на приборную доску, пусть лежит. Вижу, у тебя и подзорная труба имеется. Хорошо видно?

– Не жалуюсь, – я покосился на бинокль, который последнее время возил в машине.

– Ну тогда бери и наблюдай, скоро все закончится.

– Что именно? Пристрелишь меня и уйдешь?

– Стрелять мне незачем, – спокойно повторил мой визави, – я уже говорил. Если не будешь делать резких движений, спокойно разойдемся. Ты сам по себе, мы сами по себе…

– Мы, значит… Сколько же вас здесь обосновалось, таких быстрых?

– Достаточно, чтобы этот сонный городишко поставить вверх дном.

– Не слишком ли самоуверенно? Или вы такие шустрые мальчики?

– Заткнись и смотри, Охотник. Не время сейчас в вопросы играть. Заведи машину и можешь наблюдать за развитием сюжета. Оставь расспросы на потом.

Когда у вашего собеседника железный аргумент, причем не детского калибра, поневоле задумаешься, что высказанные им идеи не лишены здравого смысла. И спорить желания не возникает. Нет, можно, конечно, если мозги не жалко, но у меня таких мыслей не возникло, поэтому завел движок и как можно спокойнее взял бинокль, лежащий на соседнем сиденье. А что мне остается, раз уж так получилось? То-то же! Сидеть и наблюдать за событиями, которые разворачивались без моего участия. Первым из костела, как и утром, вышел церковный служка. Огляделся, перебросился несколькими словами с охранником и, получив утвердительный кивок, скрылся в дверях. Телохранитель потоптался на месте и опять замер. Через несколько секунд вышел ксендз и быстрым шагом, чуть не расталкивая задержавшихся прихожанок, (несколько дряхлых старушек), направился к машине.

Выстрела я не услышал. Звука вообще не было, только сутана на мгновение вспухла огромным черным шаром – и тело ксендза разлетелось, разметалось по воздуху быстрыми мазками черных птиц, будто кто-то открыл клетку и выпустил на волю кричащих ворон! Я изумленно опустил бинокль и заметил, как перстень отца Станислова, лежащий на приборной доске, засветился, камень блеснул гранями и погас. Серебро быстро тускнело, теряя металлический блеск, поверхность становилась матовой, и наконец он рассыпался, оставив на панели небольшую кучку серого праха.

– Господи, – только и смог вымолвить я.

– Dominus vobiscum![18] Поехали! – сказал мой собеседник. – Не спи, Охотник, – он дернул меня за плечо, возвращая в реальность, – ну же!

Я тряхнул головой, сбрасывая оцепенение, и дал задний ход, разворачиваясь на узкой сонной улочке, густо усаженной каштанами и кустами сирени.

– Куда ехать?

– В Старый город, к Ратуше, – судя по его голосу, он немного расслабился. – Надеюсь, эта машина не твоя?

– Нет, – я покачал головой, – да и номера не настоящие, причем такие пыльные, что сам черт не разберет.

– Отучайся от этой глупой привычки – везде поминать Дьявола!

Ехали мы молча и аккуратно, я даже скорость нигде не превысил. Через двадцать минут мелькнул по правую сторону костел Возрождения, и мы начали спускаться по узкой улочке к центру города. Исторический музей, рядом художественная галерея Чюрлениса, а чуть дальше, метрах в ста – знаменитый музей Чертей, который любил посещать в детстве. Неужели уже тогда предчувствовал, что придется иметь дело с Нежитью?

– Ты, – я замялся на несколько секунд, – такой же Охотник?

– Не совсем, – он усмехнулся.

Интересно – мне показалось, или в его голосе и правда проскользнула непонятная горечь? Кто же он, еще один Авгур? Нет, хватит с меня и одного наставника. Неужели…

– Не ломай голову понапрасну, Александр, – словно угадав мои мысли, сказал он, – ты все узнаешь, со временем.

– Уже знаю, – угрюмо отозвался я и повернул на улицу святой Гертруды.

Охотник. Такой же, как сотни, а может, и тысячи других, бродящих по свету в поисках Нежити. Только с одной лишь разницей – свою, предназначенную ему Нежить он уже никогда не встретит. Вечный Охотник…

– Вас много… таких? – тихо спросил я.

– Достаточно, – так же ответил он.

– Скажи, это очень страшно – быть Вечным?

– Мы не вечные, Александр, просто мы очень частые гости в этом мире. Мы многое забыли, например, все Божьи заповеди. Хотя, если разобраться – людям, твердо их исповедующим, в реальном мире делать нечего.

– А перстень? – я кивнул на остатки пыли, испачкавшей панель.

– Когда твое кольцо рассыпается прахом, – с понятной тоской, протяжно, будто молитву, произнес он, – это значит, что Охотник получил прощение.

– Значит, отец Станисловас прощен?

– Да.