Охотник на ведьм и потерянные (СИ)

Рей присвистнул и посмотрел на особу без сознания. До мяса? Это же с какой силой надо было ударить? Да и когтей не видно. Может она очень сильна? От сюда скорее всего и такие оковы. Но его мысли прервала девушка. Она упала на колени перед ним и начала умолять:

- Прошу вас, хозяин, не наказывайте её. Она не специально, так получилось, те люди, они сами виноваты…

Она продолжала и продолжала оправдывать подругу, а Рей не мог отвести ошарашенного взгляда от неё. Ещё ни разу перед ним вот так не падали на колени и не умоляли. И сказать по правде, это ему не понравилось.

- Встань, - девушка тут же подчинилась. – Я не собирался её наказывать. То, что случилось, было при другом хозяине, мне на это всё равно.

Куда больше его волновало, что теперь делать с ней.

В принципе можно было бы приковать её к кровати. Она была деревянной и массивной. Рей не был уверен, сможет ли сам поднять её, а уж девушка то и подавно её не сдвинет. Оставалось найти, чем приковать. Он оглянулся и увидел цепь, на которой девушка висела.

- Это ты принесла?

- Да, хозяин. Она принадлежит владельцу нас.

- Отлично.

Он взял цепь и подошёл к девушке на кровати. Через несколько минут она уже была прикована к кровати. К цепи он прикрепил как её верхние оковы, так и оковы на ногах и на шее. Он подумал, стоит ли ослабить шурупы и решил отказаться от этой идеи. Неизвестно, что она вытворит в его отсутствие. Теперь, закончив с этим надо было приступать к более важным вещам.

Рей заметил, что в этой части района было немного людей. Однако те, кто был, бросали взгляды в их сторону. Рей связывал это с тем, что рядом с ним шла рабыня. Её выдавали как браслеты, так и одежда. Видимо в Солла-Оривии они не часто встречались. К тому же она была красивой – большие и доверчивые карие глаза как у ребёнка, изящный носик. Рей дал бы ей лет шестнадцать. То есть она была его ровесницей.

Возможно стоит узнать о ней по больше. В конце концов, раз он за них заплатил, то имел право знать, кто они. Конечно он не собирался держать их в рабстве или делать с ними что-то плохое. Как только он поступит в Твердыню мира, то сразу отпустит. Он не считал их своей собственностью, хотя и думал, что надо уже отказаться от своих моральных ценностей в пользу ценностей этого мира для того, чтобы было легче здесь жить.

Но рабы… С этим всё сложнее.

Глава 4

Мы вышли из гостиницы. Я не часто ходила по городу. В каждый город, в который я заезжала, обычно проводила вместе с другой в повозке, зазывая посетителей или охраняя повозку. Хотя охраной чаще занималась вторая. Можно сказать, впервые я почувствовала что-то новое. Пусть раньше я объездила множество городов, но ни разу их толком не видела, находясь внутри повозки. На рынках я тоже была всегда рядом. Как и другая мы следили за товаром. До сегодняшнего дня.

Когда новый хозяин спросил о ней, я испугалась, что узнай правду он тут же от неё избавиться. В лучшем случае продаст. Хотя обычно за такое рабов убивали. Чтоб раб навредил человеку, это было страшнейшее преступление. При мне однажды повесили девушку за такое. Её пытался изнасиловать какой-то мужчина и она ударила его по голове бутылкой. Я до сих пор помню, как она дёргала ногами и пыталась подтянуться на верёвке, чтоб облегчить давление. Это было хорошим уроком для меня.

И этого я боялась больше всего. Мой новый хозяин правильно заметил, когда сказал, что мы сёстры. Пусть мы и не были кровными сёстрами, но для меня она была роднее всех. Я не могла подумать, как жить так дальше, если она умрёт.

Хотя жизнью это можно было назвать с натяжкой. Существование. Как существовать, когда единственная, кто являлся половиной твоей жизнь умирает? Если её не станет, то я просто покончу со своим существованием. Именно поэтому я молила его на коленях не наказывать её строго. Пусть изобьёт, выстегает или надругается. Пусть это сделает над нами обоими, но не убивает её. Всё может зажить, но воскресить человека нельзя.

Но всё обошлось. Пусть он и спросил тогда меня это, но всё обошлось. Он посчитал, что это не его дело, раз это произошло не с ним и я могла лишь радоваться такому заключению.

Да и глядя на него, я не могу сказать, что он жестокий или садист. Он был моего возраста, может быть чуть старше. Его мягкое лицо выдавало то, что он никогда не сталкивался с реальным миром. Или же мир никогда его не уродовал. Более того, мне показалось, что он ни разу не имел рабов. Возможно, если смилятся боги, он будет мягче чем мой прежние хозяева.

Ещё одна особенность – он был калекой. Я заметила это сразу. Хромота, висящая правая рука. Когда мы шли с ней, хозяин принял на себя большую часть её веса. И я видела, как он мучился от боли, видела, как он плакал и стискивал зубы, чтобы не издать ни звука. Я не посмела ему об этом сказать или показать, что видела. Иначе расправа могла быть жестокой. Ущемить достоинство, особенно мужчины, какой-то рабыней – хуже и быть не может.