Охотник на вундерваффе

Присмотревшись, икон в углах я не заметил (или они были где-нибудь во второй комнате?), зато над столом висели обычные для тех времен фото – несколько мелких, разнокалиберных фотоснимков, вставленных в одну большую, общую застекленную рамку. На некоторых фото можно было узнать хозяйку, причем на паре снимков она была совсем молодая. Еще там был какой-то мужик примерно хозяйкиного возраста с серьезным лицом. На одном снимке он был в старомодной фуражке с крупной звездой и красноармейской гимнастерке с какими-то буквами на петлицах (то есть действительную в РККА он, судя по этому фото, служил в середине 1920-х гг.), а еще на нескольких – в форменной тужурке с молотками и гаечными ключами на петлицах (железнодорожник?). Хозяин дома и муж, надо полагать. А еще, кроме пацана, на семейных групповых фото присутствовала и какая-то девчонка, явно постарше его.

– Максим, уйди, – меж тем шуганула не в меру любознательного сына женщина, и он послушно удалился в правую часть избы, закрыв за собой дверь. Кот (или все-таки кошка?) бесшумно метнулся за ним.

Я присел на табуретку у стола. Мои ватные штаны были в засохшей грязи по самые колени и даже выше. Про сапоги я уже и не говорю…

– Натоптал я вам тут, хозяйка, – сказал я, – уж извините за неудобства…

– Очухался? – спросила женщина, вместо ответа критически рассматривая меня.

– Да, спасибо. Скажите – я сейчас где? И что это вообще за место?

Хозяйка дома оказалась дамой вполне себе словоохотливой. За последующие минут пятнадцать я узнал, что зовут ее Евдокия Егоровна, а место, где я оказался, – это дом сторожа и по совместительству путевого обходчика и стрелочника. Рельсы, вдоль которых я шел вчера, – это узкоколейная железнодорожная ветка, один конец которой шел в глубь леса, в сторону болот, где находились какие-то вполне себе промышленные торфоразработки, а второй конец уходил на северо-восток, вдоль реки Нара к станции Наро-Фоминск. До торфоразработок отсюда было километров десять, а до Наро-Фоминска несколько дальше. Разумеется, по словам хозяйки, с сентября этого года торф там уже не добывали, поскольку из-за войны и приближения фронта все пошло наперекосяк и народ или ушел в армию, или эвакуировался, просто попрятался и разбежался. Ну а хозяйка, как легко догадаться, была женой этого самого сторожа, семейство которого проживало тут уже седьмой год…

Пока она все это рассказывала я понял, что слух ко мне точно вернулся в полном объеме. Такой вывод я сделал, поскольку постепенно начал выделять на слух из все еще слышной оружейной перестрелки даже отдельные «голоса». Было слышно, как время от времени частит очередями немецкий «MG-34», звук которого хорошо зафиксировался у меня в мозгах со вчерашнего дня, и вразнобой бьют одиночными, похоже, из винтовок. Вроде бы вперемешку из немецких и наших. Стало быть, фронт был где-то недалеко…

Меж тем жена железнодорожного сторожа продолжала свой рассказ, сообщив, что ее старшая дочь Таня сейчас учится в Раменском в каком-то техникуме (я не понял, в каком именно, поскольку разобрал в названии только окончание, вроде «ческий», так что этот техникум с равной долей успеха мог быть и «механическим», и, скажем, «гинекологическим»), а мужа как три дня назад, когда совсем близко подошел фронт, вызвали в район, так он оттуда до сих пор и не вернулся, и она уже беспокоится. Хозяйка утверждала, что последние дня два вокруг все время стреляют (иногда вроде бы даже очень близко) и гудят моторы. Ни немцы, ни наши к ним пока не заходили, но «бегавший посмотреть» к дороге хозяйкин сын вчера вроде бы видел там какие-то «нерусские» машины…

– А сколько я так пролежал, Евдокия Егоровна? – спросил я, посмотрев на стену, где тикали ходики. Их стрелки показывали без двадцати десять. Утра, надо полагать. Я посмотрел на свои наручные часы – там все было аналогично.

– Да со вчера, – честно ответила хозяйка.

– Где оружие?

– Да здесь. Вон твое ружье и мешки, – и хозяйка кивнула на дальний угол избы, где за потертым платяным шкафом действительно просматривались оба мои «сидора». Хозяйственная тетенька…Чувствую, что, если бы я тут у них окочурился, добро, которое я притащил с собой, точно не пропало бы…

– А где это стреляют? – поинтересовался я.

– Похоже, в Темных Грязях, – предположила Евдокия Егоровна. – Есть тут такая небольшая деревня, верстах в трех…

– Не понял, у вас что тут – еще и Темные Грязи есть? Интересно, почему вокруг одни сплошные грязи – Нижние, Верхние, Темные?

– Ну так у нас же тут Красно-Грязненский район, а раньше был просто Грязненский, поскольку кругом болота да торфоразработки…

– Вот блин… А где же тогда Верхние Грязи?

– Так это, почитай, верст десять отсюда, если через лес, а если кругом обходить или объезжать, то даже дальше…

Ну ни фига же себе, и дал я крюк этой ночью…

– А стреляют в этих Темных Грязях давно? – спросил я.

– Да с самого утра, как рассвело…