Охотник на знаменитостей

В последнее время директор предлагал Александру Ивановичу занять другую комнату, но тот отказывался, уверяя, что за долгие годы работы в театре привык к этой гримуборной. Тяжело расставаться со старыми друзьями.

Я с трудом дефилировала по темному тесному коридору, задевая плечами фанерные заготовки для декораций, рискуя безнадежно испортить светло-коричневый костюм, надетый специально по случаю большого праздника. Если сюда нагрянут пожарники с инспекцией, то администрации не избежать крупного штрафа.

Я постучалась.

— Входите!

Александр Иванович сидел перед старинным дубовым столом и рассматривал себя в зеркале. Полное лицо со слегка отвисшими щеками, гладко выбритое. Серые глаза с набухшими веками серьезно оценивали собственную внешность. Гримерная была небольшого размера, примерно два с половиной на два метра. У дальней стены примостился стол с трехстворчатым зеркалом, над которым, словно хищная птица, нависала лампа подобие настольной. Еще выше висела старая истрепанная афиша, на которой Пономаренко был изображен в роли короля Лира. Рядом на гвоздике поместилась когда-то белоснежно-белая маска смеющегося паяца с грязноватыми пятнами по краям.

— Танечка! — обрадованно воскликнул тенор, излишне торопливо вскакивая со стула и бросаясь ко мне с воодушевлением пятилетнего ребенка. — Как я рад тебя видеть, ты даже не представляешь!

Мы чмокнули друг друга в губы. Пахнуло одеколоном «Спартак» и губной помадой.

— Проходи… Вот моя святая святых — гримерная, в которой я готовлюсь к спектаклям в течение почти двадцати лет. Сколько грима я наложил на свои щеки — ты даже не представляешь, — несколько бочек! Как ты думаешь, мне загримироваться сейчас или непосредственно перед спектаклем?

Я пожала плечами.

— А как положено?

— Так черт его знает, как быть сегодня. Думаю, в первом отделении мне еще можно побыть самим собой. Затем будет перерыв минут двадцать или тридцать, и, мне кажется, я успею наложить грим.

— Да, пожалуй, так будет лучше, — сказала я. — Кого будете развлекать сегодня?

Пономаренко махнул пухлой рукой.

— Директор решил собрать весь город. Отдел культуры будет в полном составе. Новый мэр, губернатор. Хорошо, что из Москвы никто не приехал, с ними хлопот не оберешься. Потом будет банкет. Не забудь, ты сидишь рядом со мной.

Вот жук. При живой-то жене!

— Что по этому поводу скажет ваша супруга? — усмехнулась я.

Александр Иванович игриво подмигнул мне.

— Ничего не скажет. Она немного приболела и прийти не сможет, я же не собираюсь устраивать откровенный флирт на публике. Просто мне приятно твое общество, к тому же увереннее себя чувствуешь, когда рядом настоящий частный детектив.

Снаружи послышался какой-то грохот, словно при съемках фильма «Назад в будущее» рухнуло фанерное здание городского суда. Проходящий по коридору человек задел плечом кусок декорации. В дверь гримерной осторожно постучали.

— Можно! — крикнул Пономаренко.

Снаружи молчали.

— Танечка, миленькая, посмотрите, кого там ангелы принесли на своих крыльях.

Я подошла к двери, откинула тяжелую бязевую портьеру, прикрывавшую дверной проем, и взялась за массивную ручку времен Екатерины Великой.

В полутемном коридоре виднелась фигура Федора Ивановича Федорова. Он держал в руке букет цветов.

— Заходи, Федор! — кивнул Пономаренко.

Администратор шагнул через порог.

— Букет от губернатора. Извиняется, что не может быть на празднике — срочные дела.

Цветы легли на стол.

— Слава богу, одним меньше! — весело провозгласил тенор. — Однако не ожидал от первого мужика в губернии такой галантности.

— Как ваше самочувствие? — осведомился Федор Иванович.

— Ты что имеешь в виду, старый жук? Я запасся всем необходимым: валидолом, корвалолом, нитроглицерином — всего вдоволь. Пономаренко еще споет для вас! Два инфаркта — это ерунда. Это еще не показатель!

— Если серьезно, как ваше сердце? — встревоженно спросила я. Вот будет номер, если юбиляру станет плохо. Я, конечно, понимаю, что настоящий артист должен умереть прямо на сцене, но не в такой же день.

— Нормально! — весело махнул рукой Александр Иванович. — С утра хорошее настроение, только от выпивки мне придется воздержаться. Ничего страшного, главное — чтобы гости были довольны.

Я запустила руку в сумочку и извлекла на свет гадальные кости.

— Хотите, я вам погадаю?

— О! Знаменитые кубики госпожи Ивановой! Охотно послушаю, о чем они сообщат! — жизнерадостности Пономаренко не было предела.

Гримерный столик был таких небольших размеров, что на нем не уместилась бы даже пачка сигарет «Прима». Я сдвинула в сторону продолговатую коробочку с гримом и бросила кубики.

13+30+8. «Внимание! Рядом неизбежное горе, и оно не заставит себя долго ждать».

Я растерянно смотрела на кости, не решаясь сообщить о результате броска.

— Что? Что там выпало? — весело задергал подбородком Александр Иванович.

Я облизнула верхнюю губу и проговорила:

— Ничего особенного…

Признаться, я растерялась. Выложить все это моему собеседнику — значит испортить ему настроение. В конце концов, неведение — это благо. Отсутствие плохих новостей — само по себе хорошая новость.