Охотник: Охотник. Зверолов. Егерь

Стянув с веревки, где сушилось белье, вафельное полотенце, я вытер руки и лицо и повесил его на шею.

– Добрый день, – первым поздоровался я и тут же спросил: – Какими судьбами в наших краях?

– Полковник Левин, московское управление уголовного розыска, – пожав мне руку, представился один из штатских, с густыми русыми волосами без единого следа седины, а ведь полковнику явно было больше пятидесяти.

– Попрошу предъявить документы. Верить взрослым на слово меня мама разучила… Представитель легендарного МУРа? – удивился я, изучив удостоверение, и тут же спросил, чувствуя, как неприятно засосало под ложечкой: – Неужто я что-то натворил в Москве?

«Как вычислили? Я ведь сработал чисто? Нашли рюкзак с реквизитом и связали нас? Да нет, вряд ли. Слишком мало времени прошло».

Однако полковник, к моему удивлению, покачал головой.

– Дело не в тебе… Ничего, что я на ты?

– Нормально, – кивнул я.

– Мы прибыли по другому делу… Познакомьтесь – это ростовский следователь Пантелеймон Вяткин, – представил другого штатского полковник.

– Капитан Русаков, старший участковый, – протянул руку следующий гость – тот, что был в форме. Митрохин просто молча пожал руку. Нам представляться нужды не было. Его явно взяли в роли статиста. Наверняка местным ментам было известно, что мы достаточно хорошо общаемся с участковым. Судя по нервозности Митрохина, так это и было.

– Присаживайтесь, – указал я на лавки и сам занял место за столом, подтянув к себе блюдечко со стаканом и наливая кипяток из самовара. – Гадать, почему вы прибыли по мою душу, можно много и долго, но если предположить с учетом дедукции, что у вас что-то происходит в Ростове-на-Дону или его окрестностях, то, скорее всего, я окажусь прав. Только вот не понимаю, зачем я вам, – слукавил я.

Все молчали, поэтому полковник взял слово. Отодвинув пустой граненый стакан, полковник сказал:

– Думаю, не стоит ходить вокруг да около. У нас есть к тебе несколько вопросов, и если потребуется, то и просьба помочь.

Местные офицеры милиции явно не знали, почему прибыли гости из Москвы и Ростова, поэтому удивленно подняли брови. Полковник, заметив это, повернулся и попросил их оставить нас наедине.

Кроме нас во дворе были тетя Роза с дочкой, они стирали в тазиках у сарая, да дядя Рома, который продолжал возиться с баней. В это время послышался рев мотоциклетного мотора и через открытую калитку во двор вкатился Амрам со связкой банок краски, привязанных сзади к сиденью. Он занимался покраской железной крыши бани в такой же зеленый цвет, что и у дома, видимо, краска у него закончилась, и Амрам ездил пополнять запасы на нашем дежурном транспортном средстве.

Больше никого во дворе не было… хотя вру. В тени груши покачивалась в кресле-качалке, купленной тетей Розой на базаре, прабабушка Серафима. Я ее не сразу заметил, хорошо замаскировалась, да еще пледом ноги обернула.

Как только оба офицера отошли к бане, разглядывая работу моих родственников, полковник спросил:

– Ты в курсе о ростовских погибших?

– Да, читал в сводках, – кивнул я.

– После того как ты раскрыл двух нелюдей здесь и в Москве, Пантелеймон решил проверить все убийства в области, и понял, что там действует один человек. Почерк схож.

– Это я и так знаю. Сообразил, изучая сводки, – перебил я полковника. – Вы мне только объясните, как вы на меня вышли? В Москве ладно, я там засветился, с вашими возможностями выйти на меня не трудно. Но в Сочи-то как?! Я тут краем поработал, тоже неофициально.

– Ты тело девочки у экспертов осматривал? – спросил полковник.

– Ну да.

– Это были наши эксперты. Ваши их тогда просто использовали в своих целях. Старший судмедэксперт – мой хороший знакомый. Не раз раньше работали вместе.

– Хм, тогда ясно… Ладно, ситуация мне понятна, только вот от меня вам что надо?

– Помощи. За столь короткое время раскрыть двух нелюдей, которые довольно качественно скрывались – это хоть что-то да стоит. Группа следователей из Москвы, куда входил и я, уже работали в окрестностях Ростова, но несмотря на то, что были арестованы и осуждены шесть человек, убийства продолжаются. Почерк один. Он словно издевается над нами.

– Вы забыли добавить, что один из осужденных по приговору суда был расстрелян. Причем безвинно, – хмуро сказал я.

– Да прекрати, был бы невиновным – не признался бы, – поморщился полковник.

Я с изумлением посмотрел на него. Он что, идиот?

– Спорим, если мы останемся один на один, вы через двадцать минут сознаетесь в любом преступлении? Выбивать признание и действительно расследовать – это разные вещи. В первом случае действительно проще, потом повышение звания, премии да благодарности, а то, что по этапу ушел невиновный, так это лес рубят – щепки летят, да?

– Да прекрати, у нас таких следователей мало, – попытался остановить меня полковник, чувствуя, что я завожусь.