Охотник (СИ)

— Три, может быть, четыре дюжины. Я не знаю точно, потому что участвовал не во всех сделках.

— Для чего здешним жителям понадобилось такое количество рабов? Их же нужно чем-то кормить. Насколько мне известно, тут не очень легко прокормить даже тех, кто попал сюда, так сказать естественным путем.

— Я не знаю. Лейтенант говорил, что их заставляют искать древности, чтобы потом продать. Сам я в это не верю. То есть действительно, количество антиквариата, которое мы переправляем наружу, немного увеличилось, но не так уж сильно. И они платят за пленников золотом — довольно щедро. Сомневаюсь, что выгода покрывает расходы.

Гро Гуттормсен подвел итог:

— Получается, в плену сейчас находятся около четырех дюжин горожан. Что с ними делают, нам не известно. Боюсь, нам придется разделиться.

— Дайте догадаюсь, — протянула Кара. — Вы сейчас отправите нас с Акселем сопровождать сержанта, а сам отправитесь сражаться со злобными разбойниками, чтобы спасти несчастных пленников, правильно?

— Не понимаю вашего сарказма, юная барышня, — обиделся гро Гуттормсен. — По-вашему нужно оставить все, как есть? То есть я, конечно, безумно рад, что Иду теперь оправдают, но там неизвестно сколько разумных и непонятно, что с ними делают. Тем более, завтра утром эти господа будут в курсе, что мы остались живы и сбежали, и, значит, могут сообразить, что вскоре здесь будет не протолкнуться от стражи, солдат и полиции.

— Мне вот просто любопытно, вы не видите причин моего сарказма, или действительно не можете сообразить? И если так, то я начинаю подозревать, что степное молоко необратимо повредило что-то у вас в голове. Вы до сих пор шатаетесь из стороны в сторону, когда идете, а на ноги поднимаетесь с третьей попытки. Два дня назад у вас снова открылась рана — вон, посмотрите, вся повязка в засохшей крови. Вы, вероятно, не замечаете, но вы даже не можете сдержать стон, когда случайно двигаете рукой. И как же вы собираетесь воевать с бандитами, старый упрямец? К тому же мы с Акселем понятия не имеем, как отсюда добраться до ближайших ворот наружу.

Гро Гуттормсен смущенно опустил глаза — он действительно не обращал внимания на собственное состояние, а оно было отвратительным.

— Я не собираюсь с ними воевать, как вы выразились. Просто хочу разведать обстановку и подождать подмогу, которую вы, надеюсь, вызовете.

— Ерунда. Разведать обстановку можем и мы с Акселем — раз уж я так глубоко влезла в это дело, придется помогать вам до конца. И не надо тут рассуждать о неопытных учениках — Аксель, между прочим, ухитрился сбежать, проследить, куда нас везут, поучаствовать в драке между лейтенантом и здешними жителями, спасти нам жизнь и еще добыл свидетеля. Я тоже не беспомощная барышня — вспомните хотя бы о моей профессии. Может, нам не хватает охотничьего опыта, но вам зато не хватает сил и здоровья.

Охотник замолчал и глубоко задумался.

— Вы правы, барышня. — Признался он. — И дело даже не в ранах и усталости, просто я стар и мне давно пора на покой. Последние несколько лет я не ездил на заказы, и занимался только теми одержимыми, которые появлялись в моем районе. И я это прекрасно осознаю. Просто мне невыносима мысль о том, чтобы оставить вас здесь и отправить разбираться с проблемой, которой должна заниматься полиция в тандеме со стражей. И в то же время, мне не хочется оставлять на произвол судьбы невинных разумных.

— Ничего, гро Гуттормсен. — Аксель решил тоже подать голос. — Кара правильно сказала, мы не беспомощные дети. И никуда вы нас не отправляете, мы сами можем принимать решение. Конечно, мне бы тоже было намного спокойнее, если бы Кара сопровождала вас — но я не могу решать за нее. А вы не можете решать за нас.

Утром, после того, как повозка и гро Гуттормсен скрылся из виду, Кара, усмехнувшись, заметила:

— Интересно, излишний пафос — это черта всех охотников, или только вы с Гуттормсеном такие? «Я не могу решать за нее, а вы не можете решать за нас»… Я чувствовала себя, как будто играю в любительской театральной постановке.

— Я тоже, — вздохнул Аксель. — Но по-другому до него, похоже, не доходит. Пришлось на ходу придумывать. И, по-моему, получилось достаточно убедительно.

— Согласна. И, кстати, беру свои слова обратно — это я про любительскую постановку. Мне показалось, что ты был убийственно серьезен.