Охотник-убийца. Воспоминания оператора боевого дрона

Моя команда и я жили в коробке в самых горячих зонах войны с террором. Никто за пределами нашего сообщества «черных операций» не знал, что мы делаем. Я сомневаюсь, что многие поверили бы в это, даже если бы знали. Мы были высокотехнологичными детективами, каких мир еще не видывал, и наша работа представляла собой глубокую эволюцию в военном деле.

Дроны, которые у нас были, позволяли нам спасать жизни. Они уменьшили сопутствующий урон. Они предоставили нашим солдатам информацию, позволив нам заглянуть в будущее от их имени, предсказывая, что произойдет, а не просто позволяя этому произойти.

В этом величайшая красота дронов. Способность действовать на опережение, а не реагировать, дать бой врагу до того, как он сможет нанести удар по нам. С беспилотниками мы стали быстрее террористов, думая на несколько шагов вперед. Наши команды по наведению на цель и рейдированию были созданы для того, чтобы мы никогда не давали тем, на кого охотились, ни минуты отдыха.

У обычных вооруженных сил есть границы. Все, что нужно сделать врагу, это просто перепрыгнуть за эту границу, ускользнув или исчезнув в пределах новой. Но у моей команды не было границ. Мы двигались так же, как двигался враг; мы были такими же мобильными, как и они. Мы стали тенями, которые преследовали их.

Война с использованием беспилотников будет продолжать развиваться, поскольку такие группировки, как ИГИЛ, начинают заполучать в свои руки коммерческие технологии беспилотников и прикреплять к ним гранаты и бомбы, чтобы наносить удары своими собственными беспилотниками. И нам придется использовать и развивать технологии для борьбы с ними.

Наши новые лидеры в Вашингтоне — это те же ребята, которые помогли построить эту революцию беспилотников. Генерал Майкл Флинн[1], хотя и ушел в отставку из Совета национальной безопасности, был важной движущей силой той революции. И еще генерал Джеймс Мэттис[2], конечно.

Я не сомневаюсь, что нынешняя администрация увеличит использование беспилотников и нанесет удары за рубежом, потому что это были лидеры, которые воочию убедились в преимуществах этого оружия. Такие организации, как Объединенное командование специальных операций, являются единственными группами, которые каждый день ведут борьбу с врагом, и им нужно больше дронов.

Когда президент Дональд Трамп баллотировался на должность, одним из его основных аргументов было то, что нам нужно быть более активными в отношении таких групп, как ИГИЛ и Аль-Каида, переходить в наступление и использовать имеющиеся в распоряжении Америки инструменты для их уничтожения. Это соответствует тому, для чего хороши беспилотные летательные аппараты (БПЛА), а именно для демонстрации силы и нанесения ударов по врагу, где бы он ни прятался.

Также стоит отметить, что лидеры, подобные Мэттису, своими глазами видели, что произошло, когда мы уменьшили давление на тех, за кем охотились: это дало нам ИГИЛ.

Администрация Трампа к настоящему времени, несомненно, понимает важность технологии. Я предполагаю, что сам президент Трамп был поражен этим, поскольку большая часть того, на что мы способны (и что сделали), полностью неофициальна и строго засекречена.

Большинство членов Конгресса и комитетов по разведке до сих пор понятия не имеют, как именно я и моя команда выполняли нашу работу. Иногда членов моей команды просили посетить официальных лиц и отчитаться перед ними об успешных операциях против террористических объектов, но те, кто сидел по другую сторону стола, никогда по-настоящему не понимали и не были допущены в повседневную работу нашей машины наведения.

Вот о чем эта книга. Совершенно новая форма ведения войны, возникшая в течение последнего десятилетия, моя роль в ней, боевое братство парней, которые рисковали своими жизнями, чтобы сделать это реальностью.

Часть 1

Глава 1. Нам его убить?

Я подсел на энергетик «Рип Ит». Сердцебиение зашкаливало, но глаза могли долго не отрываться от ярких мониторов, пока мы сидели на хвосте у белого грузовичка «Бонго», который поднимая пыль много миль ехал через пустыню от сирийской границы на юг.

— Наберите высоту и переключитесь на тепловизор, — приказал я. — Если он заметит нас в воздухе, дело провалено.

Шел сентябрь 2009 года. Был полдень и я торчал в «Коробке» — секретном бункере без окон на окраине никому не известной военной базы к югу от иракского Мосула, недалеко от сирийской границы, уставившись на стену, на которой в два ряда висело восемь плоских мониторов. Похоже на дерьмовейший магазин электроники, в котором вы когда-либо бывали.

На часть экранов транслировалась информация с БПЛА MQ-1 «Предатор»: вид с камер, текущая высота, скорость, прицельная система для лазерного целеуказания ракет и подробная карта местности внизу. Остальные показывали фотографии наших целей, их семей и их сложных террористических сетей, которые охватывали весь земной шар. Спасибо куче экспертов ЦРУ, РУМО, АНБ и ФБР, игравших за мою команду.