Охотник-убийца. Воспоминания оператора боевого дрона

Но для более крупных целей иногда мне приходилось месяцами преследовать их, прежде чем имело смысл нанести удар или зайти внутрь. Если бы мы просто захватили группу террористов низкого уровня, это не имело бы значения. Эти мелкие убийцы мало говорили. Они уже бывали и в тюрьмах и в «черных», официально несуществующих, допросных базах. Они уже знали правила игры. Но если бы мы проследили за ними, мы могли бы проникнуть в их мир — к явкам, связям, паролям, местам встреч и передачи грузов.

Конечно, в этой игре всегда балансируешь: когда уйти, а когда остаться. Каждая ситуация была разной. Я должен был знать, может ли одна цель привести к более высокопоставленным фигурам или это был универсальный магазин с небольшим взаимодействием с людьми выше по сетевой цепочке.

Это было различие, которого операторы, подобные Виктору, не видели и им было наплевать. Если попросить их назвать имена тех, кого они захватили в плен или убили, они, вероятно, знали бы только несколько самых громких имен. Для них все животные были равны без исключений, просто очередными террористами, ожидающими пулю.

— Ой-вэй, да нормальная рыба, — сказал Вик. — Он даже похож на акулу.

— На пескаря он похож, — парировал я. — Но он может привести нас к акуле.

* * *

Я проводил большую часть своих дней, наблюдая за дорогами, сканируя районы и границы, занося в каталог любую подозрительную активность, выстраивая паттерны жизни — как один плохой парень каждый день ходит в одно кафе, пока однажды не принесет посылку к белому зданию на рынке; как другая цель месяцами ложится спать каждую ночь в 9 часов вечера, пока однажды ночью не отправится на полуночную встречу в пустыне; и другой, который каждый день ходит на работу тем же маршрутом, но однажды идет в противоположном направлении к дому, принадлежащему цели, которую мы убили два года назад.

Мы наблюдали за всем. Этакий «Шоу Трумэна», но мрачнее.

Мы искали аномалии и собирали воедино пути к людям, которые участвовали в возможных ударах. Чисто детективная задача, где увидеть небольшую, казалось бы, случайную информацию — например, кто-то остановился в пустыне, чтобы посмотреть на небо, — часто было разницей между жизнью и смертью, и ее решение требовало необычайного терпения для получения конечной отдачи — за одну охоту мы провели более двадцати отдельных операций, прежде чем, наконец, получили наводку на нашу цель.

«Коробка» стала моим миром. Трейлер двойной ширины был погружен в темноту, освещаемую мониторами и огоньками на аппаратуре. Шестеро из нас сидели за длинным столом из сучковатой фанеры, который был сконструирован так, чтобы соответствовать длине комнаты. Компьютеры были разбросаны повсюду, открыты, в чатах постоянно мигал поток сообщений, а картографическое программное обеспечение рисовало трехмерные модели сложного ландшафта близлежащей пустыни и гор. Перед нами на стене выстроился двойной ряд экранов, транслирующих изображения с дронов.

Даже с включенными на полную мощность кондиционерами и настольными вентиляторами в воздухе пахло пригоревшим кофе и потом людей, которые недостаточно принимали душ. В течение дня часто не хватало времени. Ты к этому привык.

Я был самым молодым начальником разведки в моей организации на несколько лет. Это означало, что мне пришлось много работать, чтобы заслужить уважение и проявить себя. Вокруг меня была молодая команда из разных слоев общества. — В основном им было под тридцатник, все как один — технические волшебники, отчасти гики, местами хипстеры — в общем в духе парня из фильма «Военные игры». Все говорили на техническом сленге: «З» (зум-ин, увеличить), «ИК» (перейти в инфракрасное видение), «ВНБ» (вернуться на базу), «ОТ» (дай отправную точку), «ЗОД» («зона ограниченного доступа»). Мы могли бы провести полноценный разговор прямо перед вами на нашем языке, а вы услышали бы только абракадабру.

Здесь редко носили форму. В основном это были брюки-карго и футболки, наушники болтались на шее, когда они не использовались. Один парень всегда носил бейсболку полиции Нью-Йорка, другой — команды «Янки».

Они были новым поколением истребителей, оснащенных по последнему слову техники. Они как будто родились с чипами в головах. Они провели больше времени за экранами компьютеров, чем на стрельбищах. Я тоже.

Лаура была единственной женщиной в команде. Она была ширококостной, с длинными каштановыми волосами и громким голосом. Она, вероятно, была одним из самых умных аналитиков электронной разведки в мире и если ее захватывала идея она начинала тараторить в бешенном темпе. Оскар, наш радист, наоброт, почти никому не сказал ни слова. Поставлен в тихий режим. Джейк был, наверное, единственным, кто был моложе меня. Он был в ВВС с младых ногтей — завербовался после средней школы. Он одевался в рубашки поло и носил редкую бороденку как у подростка. Свято следуя традиции, которую русские называют «dedowschina» мы поливали его дерьмом по малейшему поводу.