Охотник за ароматами. Путешествие в поисках природных ингредиентов для культовых парфюмов от Guerlain до Issey Miyake

В Турции я несколько лет занимался заводом, производящим розовые экстракты. Около пятидесяти селений, расположенных вокруг города Испарта, с тридцатых годов выращивают розы для парфюмерии. Туркам потребовалось почти пятьдесят лет, чтобы снова обрести розы, потерянные Османской империей после отсоединения независимой Болгарии, земли розовых садов, любимых султанами. Я вспоминаю Ахмета, нашего посредника в торговле цветами из далекой равнинной деревни. На склонах гор тщательно обработанные участки с розовыми кустами цеплялись за землю, словно ковры, расстеленные между пшеницей и абрикосовыми деревьями. В тени орешника стояли крестьянские дома из камня, самана и дерева. Женщины прядут и работают в поле, мужчины беседуют в кафе, много курят, пьют чай и играют в домино. Магазин Ахмета был маленькой комнатой с голубыми стенами, в которой стоял стол с весами. На стене висел портрет сепией глядящего волком Мустафы Кемаля Ататюрка в каракулевой папахе. Именно он возобновил выращивание роз в Испарте в 1920-е годы, создав большой кооператив и перегонные цехи. Ахмед пригласил меня позавтракать с ним на террасе под старым орешником и представил мне свою самую младшую дочь. Сонгюль было, должно быть, лет десять, и ее имя означало «последняя роза». По ее напряженному взгляду я понял, что она олицетворяла решимость турок продолжать культуру садоводства, которая когда-то обслуживала султанов. В Сонгюль была гордость османов, занимавшихся дистилляцией королевы цветов на своей земле.

Очень далеко от Шираза, на юге Марокко, возле Атласских гор, отделяющих страну от пустыни Сахара, дамасские розы цветут каждый год в апреле. Теперь уже никто не знает, с какого времени и каким образом розы попали сюда, но им тут очень понравилось. В конце тридцатых годов французские колонисты построили два завода для экстракции эфирных масел из цветов в городке Эль-Келаа. Они узнали, что местные крестьяне окружают поля изгородями из роз, а цветы собирают в бутонах, сушат и добавляют в хну. Эти заводы в пустыне были необыкновенными и таковыми остались. Построенные на камнях и песке, они расположены внутри укрепления – ксура – просторного двора, окруженного зданиями, увенчанными зубцами. По углам стоят башни. Отсюда открывается потрясающий вид на Атласские горы. Заводы возвышаются над зеленью посадок вдоль реки, текущей у подножия стен.

В течение многих лет я приезжал наблюдать за работой нашего завода. Это было погружение в прошлое, почти галлюцинация.

В цехе находились экстракторы, большие черные чугунные колеса, похожие на гигантские стиральные машины. Через пятьдесят лет после запуска завода все осталось на своих местах. Большой тяжелый перегонный куб, работающий на мазуте, напоминал сейф. Сохранилась атмосфера пятидесятых годов со старыми книгами учета с каллиграфическими записями о купленных цветах и произведенной продукции, с флягами с названиями исчезнувших компаний и мебелью того времени.

Когда выходишь с завода, чтобы спуститься к розариям, видишь, что берега двух рек, текущих через долину, покрыты садами. Роскошная мозаика среди пустыни. Вода течет по крошечным арыкам к маленьким полям бобов, окруженным розариями и плодовыми деревьями. Ранним утром девушки в берберских костюмах, с лицами, закрытыми платками, в шляпах от палящего солнца, выходят собирать цветы. Быстрые, скромные, они собирают розы, которые можно было бы назвать шиповником. В этих полях высятся силуэты ксуров, построенных когда-то у самой воды. Эти защитные бастионы из красной или охряной глины – архитектура пустыни – заброшены. Когда их крыша проваливается, ксуры начинают размокать под дождем. Грустно смотреть на такие руины посреди райского сада. Их стены из глины и соломы тихо рушатся, как будто сожалея об этом. Тишину нарушают только птицы и шум воды. Ветер шуршит в ивах, бегают дети. Они гонят перед собой несколько коров. Пожилые женщины несут на голове огромные охапки люцерны. Девушки относят собранные цветы на взвешивание.

Порой мне казалось, что настоящая дамасская роза здесь, в прекраснейшем из оазисов. Но это было до того, как я открыл для себя Болгарию, страну, национальной эмблемой которой является роза.

Птицы Шипки. Болгарская роза

Моя первая встреча с болгарской розой состоялась в 1994 году, меньше чем через пять лет после падения Берлинской стены и официального исчезновения коммунистического режима. Я участвовал в международном коллоквиуме, организованном государственной монополией Bulgarska Rosa, единственным производителем и продавцом розовой эссенции в этой стране. В центре страны, в Казанлыке, исторической столице царицы цветов, первым, что предлагали редким иностранным гостям, было посещение Музея розы.