Охотник за бабочками 2

— Они все такие странные. Эти существа безымянные. Ведь, понимаешь, командир, к ним даже в магазине никто не подходит. И они теперь вдвоем, с этим зеленым чудовищем прилетают ко мне на винтокрылой машине и показывают бесплатно кино.

Конечно, я успокаивал Кузьмича, как мог. Говорил, что это все сон и что ему пора прекратить на ночь глядя смотреть этот страшный сериал. Но наступал день и Кузьмич вновь прилипал к экрану, чтобы в очередной раз получить порцию наркотического мультфильма.

— Мы больше не будем, — Корабль тоже волновался за бабочек, — Мы лучше с командиром в города поиграем. Да, командир?

Я кивнул. Сейчас не время злить Кузьмича. А то сдуру начнет буянить, бить посуду и крушить переборки.

— И что б ни звука, — погрозил пальцем Кузьмич, разворачиваясь к выходу, — И Глаз свой накройте. Сияет как после новогоднего фингала. Вы чего? Эй!

А я уже, сидя в командирском кресле, застегивал ремни безопасности и самолично включал тревожную сирену.

Жизнь научила меня не доверять случайностям. И если наш Глаз вновь подает признаки жизни, то непременно должно что-то случиться.

По кораблю разнеслась трель тревожного колокола. И даже Кузьмич, мгновенно понявший, что с Глазом шутки не шутят, бросился ко мне, на свое штатное место.

— Полная боевая готовность, — приказал я, стараясь говорить так, чтобы голос не дрожал, — Все системы огня привести в соответствие. О всех изменениях вне корабля докладывать немедленно. Повторить приказ!

Волк старательно продублировал сказанное и доложил о выполнении.

— Готовность есть! Системы приведены! Изменения ищутся. А что искать-то?

Вселенная за центральным обзорным не предвещала беды. Но я знал, как обманчива бывает она, вселенная. Глаз же просто так мерцать не станет.

— Не знаю что, но ищи, — расплывчатость приказа еще не означает его бездарность.

— Нашел, — мгновение позже выдохнул Волк, — Есть устойчивый контакт.

А вот это уже кое-что.

— Доложить о природе контакта!

— Поймал слабый сигнал. Пытаюсь усилить. Очень слабый… Похоже на сос.

— Какой такой насос? — не понял я. Я же не могу все понимать.

— Не насос, а SOS, — терпеливо объяснил Корабль, — Спасите наши души. Три раза пик-пик, три раза просто пик, а потом снова три раза пик-пик. Командир, это восьмой класс средней школы.

— Не ходил я в школу. Откуда сигнал?

— Пять градусов от основного вектора направления. Летим?

— Крюк большой, — задумался я, — А это обязательно?

— Мда, командир. Не те книги ты в детстве читал. Мы просто обязаны откликнуться на сигнал. Может быть в это время сейчас там гибнут высокоразвитые существа. А может и люди.

Про людей он зря. В такую даль человечество еще не забралось. Если только самые чокнутые, вроде меня.

— Хорошо, — потом я буду жалеть о своем решении, но делать нечего, — Изменить курс на сигнал бедствия. Первому помощнику подготовить средства спасения и корабельную аптечку.

Корабль резко дернулся, разворачиваясь на десять градусов от основного вектора и поднял тягу до предельно возможной. Аж в кресло прижало. Всегда бы так мчался.

Звезды превратились в светящиеся росчерки, созвездия в размытую осенним дождем акварель, а галактики…. Галактики не во что не превратились. Для них хоть потоп, хоть пожар, все едино.

Глаз посередине капитанского отсека повысил яркость на два пункта, и я понял, что мы приближаемся к чему-то, что не доставит нам много приятных и незабываемых минут.

И мы увидели это.

На огромном, насколько хватало глаз, расстоянии, по всем известным не только мне, но и даже Кузьмичу, направлениях, в безвоздушном пространстве неподвижно застыли мертвые корабли.

И неизмеримо было их число. Только один Волк, с его совершенными математическими приборами насчитал более шестисот безмолвных свидетелей неведомой нам катастрофы. Куда летели они? Что искали в неизведанных просторах черного космоса? Никто не знал ответа. И никто не мог его нам дать.

Сотни и сотни яйцеобразных сфер, с темными, погасшими навеки иллюминаторами, с ужасающими рваными пробоинами, опаленные и обугленные, надломленные, а то и просто расколотые надвое, вот что мы увидели.

— Что это? — неподдельный ужас застыл на лице Кузьмича, — Кто это? Да как можно? Командир, они мертвы? Все?

Хотел бы я, что бы слова Кузьмича были бы неправдой. Я очень хотел, чтобы хоть на одном из этих огромных космических путешественниках остался бы кто-нибудь живой. Но все говорило о том, что мы слишком поздно прилетели к этому мертвому месту.

— Есть хоть какие-нибудь сигналы?

— Проверяю, — тяжелее всех было, конечно, Кораблю. Он всегда переживал за другие космические корабли, не зависимо, к какому классу они принадлежали. В конце концов и они, и Вселенский Очень Линейный, были сделаны из тех же металлов, пользовались одними и теми же космическими дорогами.