Охотник за бабочками

Раздался треск дерева и двери, которые давеча развалила Джу Р Р Бенс, вновь сорвались с петель и рухнули на пол. В дверях висел взмыленный Кузьмич.

— Командир! Беда!

Кое-как трепеща крылышками, Кузьмич добрался до стола и без сил рухнул в только что принесенный холодец из говяжьих костей по десять брюликов за упаковку.

— Беда, командир!

Я быстренько привел его в чувство, напомнив, что его вид ни практически, ни теоретически не может испытывать усталость. А тем более быть взмыленным.

Кузьмич моментально пришел в себя, смахнул со лба кусок пены, признался, что это отстой с пива, в коридоре наливают из цистерны передвижной, и стал четко докладывать о случившейся, на его взгляд, катастрофе.

— Эти две мерзавки, прошу прощения леди за столь нелитературные выражения, — Кузьмич сделал полупоклон в сторону Ляпушки, — Так вот. Эти две мерзавки, после того, как их выпихнули за дверь, направились собирать свои вещички. Я же, почуяв неладное, и следуя данным ранее установкам, стал за ними присматривать.

Кузьмич быстрым взглядом охватил стол, заприметил бокал, полный домашнего самогона из герани, и хватанул его залпом. Потом внимательно посмотрел на окружение, братьев, паПА, меня и бывшую куколку. Слава богу, что его слова о данных ранее установках никто не расценил, как фискальство, а то бы он обиделся и заткнулся.

— Собираются они, значит, а я за ними присматриваю. Мало ли что, думаю. Они ж и козни разные причинить могут. Нет, уважаемый Вениамин. Козни это совсем не то, что вы думаете, и к вашему носу они не имеют никакого отношения.

— Продолжай же, — поторопил я его. Потому, что неожиданно почувствовал под ложечкой неприятное гудение, которое раздавалось всякий раз, когда рядом была опасность.

— Я и продолжаю, — продолжил Кузьмич, — Они то, невесты ваши, поначалу сильно убивались. Мол, невиноватые они. Не с того пример дурной брали. Все такие ласковые и пушистые. А потом, Коко которая, и говорит. А давай, говорит, отомстим этой стерве!

Ляпушка при этих словах задрала носик к потолку и плотнее сжала красные губки.

— А вторая отвечает — давай. А первая говорит — как? А вторая молвит — не знаю. А первая говорит…

ПаПА ударил по столу кулаком, так что Кузьмич подскочил на холодце из костей за десять брюликов за упаковку.

— Короче, таракан! Где они сейчас и какую такую пакость замышляют?

ПаПа, когда нужно, говорит очень убедительно.

— Я не таракан, — вежливо ответил приземлившийся обратно в холодец из костей по той же самой цене Кузьмич, — А невестки ваши сейчас в оранжерее орудуют, рвут и жгут все подряд. Начиная от домашнего имущества и заканчивая барахлом вот этой стервы, извините, Ляпушки.

Ляпушка вскакивает со своего места, вскидывает к потолку расписному рученьки белые и начинает верещать про жизнь загубленную.

— Да не ори ты так, — успокоил ее Кузьмич, — Я уже и силы правопорядка вызвал, и пожарных, и даже в местное отделение кремации позвонил, что б все готово было.

А Ляпушка не унимается. Ревом изводится, да из рук моих вырывается.

— Отпусти, — говорит, — Отпусти ты меня ирод проклятый. Или не понимаешь, что происходит?

То, что я ирод, понимаю. А то, что происходит — отказываюсь понимать.

— Как был ты дураком и уродом, — продолжает дальше разглагольствовать куколка, — Так и останешься им на всю свою сознательную жизнь. Ты думаешь, я ради тебя в коконе распроклятом два столетия томилась? Ты думаешь, ради глаз твоих идиотских в деву красную превратилась?

Я внимательно посмотрел на Ляпушку. Если так и дальше орать станет, то точно красной станет. Одно непонятно, причем здесь многолетнее ожидание в глубине моих бирюзовых глаз? Сума что ль сошла? Но послушаем, что там она еще путного скажет.

— Да они же, эти две дуры, мой кокон ножичками исполосуют. Огнем сожгут. В мусороприемнике переработают.

Тоже невелика беда. Я раз в год свои старые вещи постоянно выбрасываю. А тут совсем уж вещь никчемная. Я уж и сам кокон хотел под горшки цветочные приспособить.

— Командир.

Я взглянул на Кузьмича, который одновременно отрицательно кивал головой и пальцем. В его понимании это означало, что кто-то из нас не прав. По всему выходило, что я.

— Кокон? — внезапная догадка посетила мою светлую голову.

— Ну, конечно же, — разом вскрикнули Ляпушка и Кузьмич.

Я хлопнул себя ладонью по лбу.

Точно. Вот она причина куколкиных слез и криков. Кокон. Ведь если эти мерзавки его уничтожат, то нарушится защита установленная и тогда…

— … и тогда!!!

— Точно! — обрадовались Ляпушка и Кузьмич моей догадливости.

Мы вскочили с мест, переглянулись и бросились к выходу.

Но не успели.

Порхающие вокруг дворецкие неожиданно вспыхнули красными сигнальными лампочками, что означало присутствие в доме не званных гостей. Вооруженная охрана с криками вбежала внутрь зала, беспрерывно по кому-то стреляя. Двери автоматически захлопнулись, и солдаты стали возводить перед ними баррикады из столов и прочей мебели.

— Что? Что случилось? — кто кричал, не помню. Кажется, кричали все. И паПА, и гости, и даже дворецкие.