Охотник за моим сердцем (СИ)

— Я — не вампир. — Увидев мое лицо, он пояснил. — Да выглядит так, словно я им являюсь, но я не вампир. Скорее, существо, похожее на легенды из книг и фильмов. Но то, что вы называете вампирами лишь искаженное восприятие таких, как я.

— И как мне тебя называть?

— Просто Демид.

— Или упырь.

Он невесело усмехнулся. Его обаяние никуда не делось, и мне по-прежнему не хотелось отводить от него глаз. Только сегодня не было такой мучительной болезненной тяги, как раньше.

И тем не менее, все равно разглядывала черты его лица и поражалась тому, насколько мужчина привлекателен.

— У меня нет раздвоения личности, Саша. Я отлично помню день нашего знакомства и все, что творил эти несколько дней. — Он помедлил и добавил мрачнее и тише. — Слишком много помню.

— Если ты один и тот же человек и при этом не страдаешь лишением рассудка, то что с тобой происходило?

— Я охотился.

Демид посмотрел прямо на меня, и от взгляда его карих глаз тело пронзило острое чувство, от которого захотелось смущенно отвести глаза.

— Это инстинкт. Как инстинкт выживания у людей, — пояснил он. Заметила, как мужчина едва заметно сжал кулаки. — Когда я «голоден», то во мне просыпается охотник. Тот самый зверь, который ищет подходящую жертву. И пока не насытится, инстинкт не уйдет.

— Ты насыщаешься только кровью?

— Обычной едой тоже, но именно кровь приносит настоящее удовлетворение, — объяснил он. — Во время охоты сознание становится слабым, инстинкт сильным. Когда включается режим охотника, обостряется мое ментальное воздействие, которым я «прощупываю» людей. Нахожу, скажем так, самых вкусных.

Меня заметно перетрусило, когда вспомнила, как Демид жадно пил мою кровь, а я при этом стонала, чувствуя экстаз.

— Нахожу их слабые места и начинаю воздействовать, — продолжал он. — Самая простая добыча — девушки. Самые вкусные — те, кого переполняют эмоции. Кровь приобретает особенный… привкус.

Демид тяжело вздохнул.

— Я старался подавить эти инстинкты и перестать охотиться. Почти год сидел, скажем так, на диете, но… Несколько дней назад сорвался.

— И нашел меня?

— Не сразу.

— То есть ты кого-то убил до меня?! — испугалась я.

— Нет, я не убиваю своих жертв.

— А меня ты чуть не убил пару дней назад.

— Поверь, не собирался.

— Как-то не верится.

Демид покачал головой.

— То, что я делал, не совсем привычное утоление моей жажды, — обтекаемо сказал он. — Обычно мне достаточно погрузить жертву в полусон и выпить немного крови. Как правило, на следующий день они даже не помнили, что встретили меня. С тобой все иначе.

— Что это значит? — нахмурилась я, чувствуя неладное. Не нравилось мне, что он ходит вокруг да около.

— Я привязывал тебя к себе, — тщательно подбирая слова, пояснил он.

Тревога нарастала. Я уже догадывалась, что он ответит и очень боялась услышать правду.

— Ты не поддавалась на мое воздействие, но мне так хотелось попробовать тебя… настоящую, что перешел границу «охотник — жертва».

Он говорил это настолько спокойным тоном, что меня невольно пробирали мурашки от его хладнокровия.

— Я принял это роковое решение тогда в квартире. После укуса в руку. Мне настолько понравилось, что я решил привязать тебя к себе, чтобы ты не могла сопротивляться, чтобы желала меня, смотрела с обожанием. — Демид поднял глаза и уставился прямым цепким взглядом, который оценивал реакцию на услышанное. — Хотел, что ты была только моей.

От его признания голова пошла кругом.

Мне хотелось громко протестовать и просить Демида прекратить, но мысль о том, чтобы стать его была такой соблазнительной. Даже сейчас при взгляде на него хотелось безропотно обнять мужчину. И пусть ощущения вопили внимать каждому его слову, я старательно очерчивала границы. Знаю, он чувствует каждую мою эмоцию, как свою.

Я вдруг сухо закашлялась. Ужасно хотелось пить, отчего мысль о распитии крови не казалась отвратительной, а интересной…

Или все-таки ужасной? Нет, очень вкусной…

— И вся эта привязка ради чего? — сглотнув вязкую слюну, спросила я. — Ради того, чтобы пить меня в любое удобное время?

— Не совсем, — уклончиво ответил Демид.

Как мне надоело слушать его объяснения без четких объяснений.

Я резко встала и требовательно резанула рукой воздух.

— Демид, ответь мне четко и ясно без этих плясок. Что ты со мной делал? Зачем? Что тебе от меня надо? Я вижу, что ты юлишь. Я хочу знать, что происходит!

— Я практически прекратил тебя в подобного себе, — без промедления Демид, исполнив мое желание.

В воздухе повисла тягостная тишина, прерываемая лишь воем ветра и шуршанием колючего снега, усиленно сыпавшегося с неба.

Все слова и ругательства застряли в груди, а мысли в голове сначала затихли, будто сдутые ветром листья, а потом закрутились так быстро, что я почувствовала, как почва уходит из-под ног.

Я мучительно вздохнула морозный воздух, надеясь, что он поможет сознанию прояснить и уймет головокружение. Но это почти не помогало.

— Я стану такой же? — слабо спросила я.

Демид ответил не сразу. Он нахмурился и закусил губу, старательно оттягивая ответ.

Значит, меня не ждали хорошие новости.

— Не станешь, если только я не захочу.

— Но я уже…