Охотник за нечистью и Похититель душ

Впрочем, чувства юмора у них, к счастью, не было. Тот, что поднял Венельда на ноги, вновь оказался подле него, ухватил за рубаху на спине, дёрнул – парень навалился грудью, рискуя свалиться с другой стороны, однако сумел-таки подтянуть ногу и перекинуть её через седло. По-прежнему невозмутимый Жнец примотал верёвку, скручивающую запястья пленника, к луке седла, и пристроился сбоку от Вороного. В абсолютном молчании отряд двинулся дальше.

Самое страшное было то, что и лес безмолвствовал тоже. Не перекликались птицы, не жужжали над цветами пчёлы, не шуршали в траве грызуны – даже ветер, казалось, притих, затаился. Так бывает перед грозой, когда всё живое замирает в томительном ожидании… Грозы Венельд любил. Могучий разгул беспощадной стихии отзывался песнью в его душе, заставляя томиться о несбыточном. Той ли дорогой идёт, всё ли совершает, что дóлжно – вот какие мысли посещали его во время грозы. Разверзалось небо, громыхало громом, яростно разило молниями, очищало дождём – огненный бог взглядывал на землю, поражаясь и гневаясь людским деяниям, внятно говорил с теми, чьи сердца оставались открыты, сулил покаяние и прощение, а случалось, что и наказывал тех, кого уже поздно было спасать. Всякая нечисть бежала грозы. Должно быть, боялись её и Жнецы. Жаль только, что сейчас всё безмолвствовало не по этой причине – лес не ждал живительного ливня, о нет, он замер от ужаса перед темной нежитью, вершащей свой путь.

Венельд вздохнул, уклоняясь от гибкой ветки, норовящей хлестнуть его по лицу. Сам он молился богине Луне. Кто бы что ни говорил, но это было именно так. Что с того, что она пробуждает и притягивает нечисть? Он и сам не вполне человек – может быть, дело в этом? Тот, кто родился с умением чуять и видеть истинную сущность живых существ, нигде не будет принят за своего. В полнолуние дар его становился особенно силён – это ли не благословение богини? Да и кто, как не Она, обладал способностью рассеивать ночную Тьму? Венельд уважал остальных богов, но если изредка и молился, то одной лишь Луне.

– Эй! – негромко окликнул его Тур. Жнецы и ухом не повели, а Венельд обернулся, конечно. – Как думаешь, откуда они взялись? Куда они нас?..

Парень пожал плечами. С Туром делиться мыслями точно не стоило – незачем загодя выдавать колдуну, что догадался охотник, кто Тёмных призвал. Ежели ещё и привезут их Жнецы прямиком к своему господину – а Венельд подозревал, что так оно и будет, – то совсем хорошо.

– Что, и догадок никаких нет? – спросил Тур, морщась. Его явно мучила головная боль, да и солнечный свет наверняка не давал покоя глазам – после удара по голове такое бывает, Венельду ли не знать.

– Может, и есть, но не при них же, – проворчал он и поглядел в небо. Дарвела не было видно. И куда подевался? Сокол – священная птица бога Огня – не раз выручал его в битвах с нечистью. Венельд покосился на молчаливых Жнецов. Жуткие создания! Темные изодранные лохмотья развевались при каждом движении, но ни рук, ни ног не было видно – да и под широкими, низко опущенными капюшонами не угадывалось лиц. Прежде охотнику за нечистью не доводилось иметь с ними дело, хотя о них он, конечно, слышал, и слухи эти были один страшнее другого.

Поговаривали, будто Жнецы забирают во Тьму неупокоенные души колдунов, оборотней, ведьм, владеющих запрещенной магией на крови, и людей, преступивших человечьи и божьи законы. Кроме того, с ними можно было заключить сделку – нанять их в обмен на душу. Интересно, что от них нужно нынешнему нанимателю? Не их же с Туром поймать да доставить, в самом-то деле? Тем более, они и без того к колдуну ехали. Нет, тут что-то другое…