Охотник за нечистью и Похититель душ

Несколько местных мужчин собрались у дома Осбальда, чтобы обсудить случившееся и отыскать какой-нибудь выход. Венельд слышал их разговоры. Они ничего не сумели придумать, так что, когда отец возвратился в дом, мальчик сказал ему, что может выследить Крикуна, и знает, как его уничтожить. Мать ахнул и зажала себе рот, услыхав это. Отец отослал ее прочь, и она скрылась за дверью, заливаясь слезами. В тот вечер Венельд рассказал отцу все – он бы сделал это и раньше, если бы мать не умоляла его промолчать. Осбальд был вне себя. Одно дело, ведьмаки, люди, специально обучающиеся убивать разных тварей, и совсем другое – родившийся с этим мальчишка! Чем он лучше всей прочей нечисти? Не иначе, его настоящего сына подменили в утробе матери – не мог ведь в действительности у Осбальда Райдсунда родиться ведьмак?!

Венельд покинул родительский дом на следующее же утро. Осбальд разрешил Велиане попрощаться с сыном и даже собрать ему припасы в дорогу. Мальчику тогда было двенадцать, и он многое умел: охотился, хорошо ориентировался в лесу и по звездам, метко стрелял и метал ножи, плавал, нырял, управлялся с лодкой. В котомку с едой мать положила свой перстенек с полупрозрачным оранжевым камнем и шепотом велела сыну разыскать на материке ее родню – они приютят.

Двигающийся впереди Жнец поднял руку, и Венельд остановился, выныривая из воспоминаний, будто из омута. Странное ощущение! Голова казалась тяжелой, и происходящее воспринималось с трудом. Некоторое время Жнецы не шевелились, лишь колыхались на слабом ветру их черные лохмотья. Венельду было все равно, чего они ждут, – ему хотелось назад, к разворачивающимся перед мысленным взором событиям прошлого. Он погрузился в них сразу же, как только первый Жнец, словно получив неслышимый приказ, резко свернул в сторону и двинулся дальше. Венельд бездумно шагнул вслед за ним – мысли его были уже далеко.

Он встретил Рун, будучи уже матерым Охотником… В маленьком городке под названием Хамстайн начали происходить непонятные вещи. Некоторые дети говорили во сне – на странном чужом языке, незнакомом их родителям. Под эти пугающие звуки из всех щелей лезли тараканы, жуки, мокрицы и прочие насекомые. Утром неизменно оказывалось, что в доме испортились все продукты: покрылся плесенью хлеб, скисло молоко или суп, заветрилось мясо. Вскоре после этого заболевал кто-то из членов семьи – и лекари не могли отыскать причину.

Венельд оказался в Хамстайне проездом – городок славился неплохим постоялым двором, а ему нужен был отдых. К нему обратился Брауди Колл, наместник, хилый согбенный старик, правящий в этом городе именем своего лорда вот уже много лет. Если бы не его почтенные седины и безнадежное отчаяние в глазах, парень не взял бы заказ. Он недавно покончил с упирией, вырезавшей скот в соседних селениях, дважды был ранен и безумно измотан. Упирии – хитрые твари, наполовину люди, наполовину летучие мыши, питающиеся кровью животных. С виду хрупкие и невысокие, они обладают недюжинной силой, тонким слухом и острыми клыками. Охотятся упирии, как правило, ночью: прокусывая яремную вену животного, они высасывают из него кровь до последней капли. В сумерках этих тварей можно принять за детей, но стоит им лишь приподнять руку, как между нею и телом натягивается кожистая черная перепонка крыла. Кроме того, глаза упирий светятся в темноте, и пахнут эти создания отвратительно.

Та, на которую охотился Венельд, очевидно, отбилась от стаи. Ох, и намучился же он с ней! Раны, нанесенные ее когтями, заживали скверно, воспалялись и кровоточили… Нет, если бы наместник Хамстайна не оказался таким удручающе старым и несчастным, Венельд ни за что бы не взялся за дело – и не встретил бы Рун…

Сейчас он и сам не знал, как было бы лучше. Иногда он пытался представить, что они могли вовсе не знать друг друга, и эта мысль не укладывалась у него в голове. Несмотря на боль, неизменно сопровождающую все воспоминания о ней, он ни за что не согласился бы на подобное.

Рун тоже была в Хамстайне чужой. Она пришла в городок за несколько лун до Венельда в поисках жилья и какого-нибудь заработка. Наместник Брауди был к ней добр – поначалу. Он разрешил ей поселиться в старом заброшенном домике на окраине и помог с работой. Девушку взяли прачкой в дом зажиточного купца. Там она, правда, не задержалась: хозяину она приглянулась, и он не давал ей прохода, а после с ним что-то произошло – об этом Рун не любила рассказывать, упоминала лишь, что он велел ей убираться, а все остальные служанки в его доме вздохнули с облегчением…